– Ладно, я из дома казы взял, поедим колбасу. Молоко, плохо, заканчивается, изжога достанет, – посетовал Генка-башкир.
После еды ехать стало чуть веселее, Егор показал пальцем на строения слева у озера спросил:
– Что там за заброшенные строения? И ЛЭПка туда идёт, но проводов на ней нет.
– Это городок Приозерск. Там ракетчики стояли, у них полигон был в пустыне Сары-Шаган. Жили круто при советах, снабжение как в Москве! – Михаил мечтательно закатил глаза.
– Какой Москве, лучше! Я там полгода возил секретные двигатели ракет на тягаче. Озеро-то тут пресное, в магазине есть всё. Охрана двери не закрывала. Где-то в девяностом всё похерили, вот и стоит секретная часть в запустении, – отозвался со спальника Генка. Он сидел, борясь с болью в желудке, скрючившись, скрестив ноги и сжав руками прижатую к животу подушку.
Нудно и долго шаланды продвигались вперёд вдоль береговой линии, в некоторых местах их обгонял длинный товарный поезд, по краям дороги постоянно попадались обгоревшие остовы машин и горы разорванных грузовых шин.
– Это летом стоит жара сорок пять, а тебя турка нагрузит тридцать тонн, ехать днём с таким грузом нельзя. Ждёшь ночь. Ночью двадцать один – хрен. Колёса на взрыв одно за другим, всю ночь меняешь их, и вот утро. Скорее встать на обочину, накрыть кабину брезентом и пытаться отдохнуть, – качая головой и вздыхая, вспоминал летнюю дорогу Михаил. Генка лишь постанывал от боли и кивал головой.
– Мы встали, ждите! – прокричал голос из рации.
– Это кто встал? Что у вас? – подключился к разговору Миха.
– Это МАЗ, Онур-транс! У нас колесо и тягу нахер вырвало! Будем как-то мутить, у вас нет запаски?
– Сами ждём шинмонтажа, на последнем едем. Уже дважды бортовались.
Темнело, мороз усиливался. Опять ночевать в холодной кабине, сидя, как курица-несушка на жёрдочке, Егор не хотел. Волнуясь о ближайшей ночёвке, он бродил взад-вперёд возле ставшего родным МАЗом, собирал волю в кулак, чтобы дотерпеть до ужина в Балхаше. От голода в животе шла революция. Водители мрачно обходили шаланду, внимательно осматривая резину и проверяя целостность конструкции. Внезапно раздался истошный крик.
– Опа, на телеге внутреннее колесо кончилось, спустило, видать, давно, кирдык ему! – Генка, мрачно шевеля губами и подсвечивая себе фонарём, ковырял сдвоенные колёса на телеге.
– Давай снимем, попробуем доковылять на одном, – крикнул Миха, лёжа под машиной, старательно борясь с утечками из воздушной магистрали.
