Обоз из трёх машин приблизился к весовой. Она представляла собой ответвление от основной трассы, перегороженное шлагбаумом. Возле неё стоит одноэтажный неказистый домишка, рядом несколько гаишных машин. Перед этим ответвлением, метрах в двухстах, стоянка грузовиков, вся занесённая неглубоким жёстким снегом. Нескончаемо дул пронзительный ветер, нагребая сугробы у любого препятствия. На стоянке и перед ней на обочине – всюду разбросаны полуприцепы и прицепы как в сцепке с тягачами, так и отдельно. Возле них кипела работа: люди что-то грузили в подъезжающие грузовики-одиночки, переставляли машины, кричали. Недалеко призывно горели огни нескольких кафе и гостиниц. Всё это странное действо происходило в тускло-жёлтом свете фар и нескольких фонарей.
Русско-турецкий обоз, заехав на стоянку, расположился поближе к выезду. Из всех машин разом вывалились уставшие от длительного перегона путешественники.
–Эй, кафе не идём, кушать сами делай, идём только завтра. Моя не говорил, что кормить будет десять раз в день, поэтому кормлю, как положено, один раз! – прервал любые недовольства и дискуссии Онур.
– Я сейчас схожу и узнаю, как тут с весами. Повезёт, если они как летом не работают. А вы давай кашеварь. Ах да, вода… Ну вы, водилы, знаете, где тут брать воду! Не впервой!
– Всё ясно, опять всех обманул, хитрый турка. Вода где, конечно, знаем. Мы даже знаем, где тут можно сходить турку долг отдать, – весело толкнул Михаил своего напарника-башкира и подмигнул типа: «Как я ловко поддел турка, хитро зашифровав место оправления естественной нужды».
Егор помыкался, сходил в ближайшее кафе. Там, в дыме прогорклого масла, сидела разношёрстная публика: кто курил, кто пил чай, некоторые отчаянные жевали огромные чебуреки, из которых вытекали жир и бульон и капали на грязные столики.
– Эй, пойдём, тут нечего стоять, это те несчастные, кого весовая не пустила. Вот сидят уже по десять дней, товар портят, ждут или денег, или технику, чтобы перегрузить часть товара и снова попытать своё весовое счастье, – появившийся из ниоткуда Онур, подхватив Егора за локоть, ласково вывел из кафе взгрустнувшего русского.
Возле машин кипела жизнь: водители открыли огромные рундуки, находившиеся под полуприцепами, достали газовые плиты, чайники и кастрюли. Экипаж деловито варил суп с тушёнкой, ломал лепёшки, готовясь к плотному ужину в холодной белой пустыне.
Ветер зло бросал в лицо мелкую и жёсткую, похожую на битое стекло позёмку, заставляя путников отворачиваться, быстро впихивать в себя горячий суп, который мгновенно остывал в чашке, оставляя на её бортах самое калорийное – жир. После трапезы, сполоснув кипятком тарелки и кружки, все снова убрали посуду и продукты в рундуки, собрались кружком, чтобы покурить да пообщаться на сон грядущий.
