Резко развернувшись, он идёт обратно в нашу спальню. Позабыв там трость, держится за стену и вновь выглядит жалким. Мне хочется выть от этого зрелища.
Спартак разрушил его жизнь, потому что был не властен над своим гневом.
А теперь?
Что сделает Спартак, когда узнает о том, что я вышла за Андрея? И дело не во мне, не в том, что я шесть лет принадлежу этому человеку… Наверняка Спартака раздавит то, что Андрей воспитывал Алису. И что именно его она называет отцом.
Муж исчезает в дверях нашей спальни, а я захожу к дочери. Ночник на прикроватной тумбочке неплохо освещает и мордашку Тайсона, выглядывающего из-под кровати, и испуганные глаза Алисы. Она натянула одеяла до самого носа и теперь не хочет вылезать.
— Лисёнок, Тайсону сюда нельзя, ты же знаешь, — присев на край её кроватки, медленно тяну за одеяло, но Алиса не отпускает. — Всё в порядке, я не буду тебя ругать, — уговариваю дочку. — Просто больше так не делай, ладно?
— Я напугалась потому, что вы с папой очень громко спорили, — наконец открывает лицо Алиса, спуская одеяло под подбородок.
Спорили… Дочка всегда это так называет. Мы редко с Андреем «спорим» на самом деле. В основном наши конфликты проходят в стенах спальни, после чего он всегда уходит, громко хлопнув дверью. А теперь вот напугали Алису своими криками.
— Папа просто не хочет, чтобы Тайсон был в доме. Он уличный пёс, Лисёнок.
— Он совсем не уличный, — упрямится дочка. — Он там замёрзнет.
Тяжело вздохнув, ложусь с ней рядом и обнимаю.
— Чтобы он не мёрз, мы что-нибудь придумаем, ладно?
Алиса поворачивается ко мне лицом и, раскутавшись, обвивает тоненькие ручки вокруг моей талии.
— Папа — злой, — тихо говорит дочка, уткнувшись носом в ворот моего халата.
Я молчу… На этот раз я молчу, а раньше всегда оправдывала поступки Андрея в её глазах. Но сейчас у меня нет для него оправдания. Собака ему, видите ли, помешала. Собака Спартака.
— Почему тот дядя играет со мной, а папа нет? — робко спрашивает Алиса.
И разрывает моё сердце на части своим вопросом.
— Тот дядя… он…
На языке так и вертится «папа». «Твой папа».
— Он хороший, — Алиса сама находит ответ.
Я вновь тяжело вздыхаю.
— Наверное, да, хороший.
Спартак не был хорошим шесть лет назад. А сейчас, глядя на то, как он относится к нашей дочери… Да, можно сказать, что он хороший. Мне хочется так думать.
— Спи, Лисёнок, — тихо шепчу я, поглаживая её по волосам.
— Ты полежишь со мной?
— Конечно…
Алиса покрепче меня обнимает, и уже через минуту её дыхание становится размеренным, а объятия слабеют.
