Клара поджала губы.
– Ты только что придумала три отмазки на одном дыхании. Ты чего-то недоговариваешь.
– Я просто боюсь, – сказала Наоми, подпустив в голос сарказм в попытке выдать правду за ложь.
Дохлый номер. Клара подошла к Наоми и приземлила задницу на ее стол.
– Даже не пытайся. – Сейчас, когда она была на расстоянии вытянутой руки, ее голос звучал мягче, но оставался таким же настойчивым. – Ты хочешь помогать людям, просвещая их. Ты должна это делать. Кроме того, – добавила она, стукнув кулаком по столу, чтобы подчеркнуть значимость своих слов, – я не верю, что ты боишься какого-то там раввина.
– Ну, так уж и быть! – Наоми манерно выдохнула. В любом случае шансы увильнуть от искреннего ответа были малы. – Правда в том, что меня привлекает этот глупый и какого-то черта сексуальный раввин, и я беспокоюсь, что если проведу с ним продолжительное время, то разрушу ему жизнь.
– Что, прости? – Клара моргнула несколько раз подряд.
– Он молод и привлекателен, и если долго буду находиться в непосредственной близости от него, то собью его с праведного пути и превращусь в грязное клише.
Наоми построила свою карьеру, избегая стереотипов общества об актерах фильмов для взрослых. Мысль о том, что она может представить свою концепцию на неподходящей территории, была, мягко говоря, неприятной.
Нахмурившись, Клара посмотрела на потолок.
– Я совсем запуталась. Этот мужчина приставал к тебе?
Наоми ощетинилась при этой мысли.
– Нет. Конечно, нет. – Но какая же мужественная у него борода!
– Он вызвал у тебя плохие предчувствия?
Наоми смахнула невидимую пыль со своей клавиатуры.
– Предчувствия были приятными. Даже благоприятными, если можно так сказать.
– Он каким-нибудь образом дал понять, что ты нравишься ему?
Она пожала плечами:
– Я много кому нравлюсь.
– И то правда. – Клара постучала ногой по полу. – Но тут все не так, как с католическими священниками, верно? Раввинам же не запрещено заниматься сексом?
– Нет, раввинам можно трахаться сколько угодно, но они должны поддерживать на публике определенную репутацию, которой противоречит мой порочный бренд.
– Ну, тогда это его проблема. Ясно одно: этот мужчина достаточно уверен в своих религиозных убеждениях, чтобы посвятить жизнь этому учению. Думаю, он способен сопротивляться любым соблазнам и страстям, которые ты в нем вызываешь, и продолжать придерживаться своих профессиональных моральных принципов.
– Я не хочу, чтобы он сопротивлялся мне. – Наоми притворно сложила губы бантиком. – Не люблю, когда мне сопротивляются.
