Курочкин оторвал взгляд от разбросанных в беспорядке по всему столу бумаг, подозрительно посмотрел на Мишу и хмуро спросил:
— Материал? Жалоба?
— Ма-атериал, — заикаясь от волнения, произнес Миша и почему-то густо покраснел.
— А-а! — радостно улыбнулся Курочкин, вставая из-за стола. — Это, понимаешь, хорошо, это совсем другое дело. А то, понимаешь, одолели жалобами, а материал, понимаешь, не несут. Ну, давай, давай сюда. Посмотрим, что ты сочинил.
По мере чтения лицо у Курочкина все шире и шире расплывалось в улыбке, а в одном месте он даже весело хихикнул. Закончив чтение, Курочкин с любопытством посмотрел на Мишу.
— Юмореска, говоришь?
— Юмореска, — радостно подтвердил Миша.
— В том-то и дело, что юмореска, — задумчиво почесал за ухом Курочкин. — Юмором у нас, понимаешь, занимается сам редактор, поскольку это дело очень щекотливое. Старик и раньше, понимаешь, не очень-то жаловал юмор и критику, а теперь тем более. У нас тут случай недавно произошел. Поместили мы в нашей газете юмореску об одном руководителе-бездельнике, а начальник райпочты возьми и реши, что это про него там написано. И пошел во все инстанции жалобы строчить, что газета, мол, занимается дискредитацией руководящих работников района. До сих пор не можем доказать, что в юмореске не о нем речь идет. Вот что такое юмор, понимаешь?
Курочкин тяжело вздохнул.
— Одним словом, иди к редактору. Юмореска твоя хорошая, может, повезет.
…Редактор медленно читал Мишину юмореску, поминутно вздыхая и страдальчески морщась словно от зубной боли. Закончив читать, он тоскливо посмотрел из-под широких белесых бровей на Смуркова и вяло изрек:
— Не пойдет.
— Плохая тема? — приподнялся со стула Миша.
— Тема неплохая, но в изложении нет самобытности. Много фраз, которые уже встречались в литературе. Вот ты пишешь: «Она прищурила свои голубые глаза…» А знаешь ли ты, сколько уже написано о голубых глазах? Так-то вот.
— Давайте переделаем их на карие, — быстро предложил Миша.
— Карие, говоришь? А о карих, думаешь, меньше написано? Ты, брат, найди такой цвет, который в литературе еще не встречался. Вот тогда будет интересно, самобытно.
— А где же я такой цвет найду? — взмолился Миша. — В литературе обо всех цветах ужо писали.
— Не найдешь цвет, оттенок новый поищи. Тогда будет самобытно, изобретательно…
Или вот еще у тебя: «Он скрипнул зубами…» Понимаешь, зубами. Об этом же сотни раз уже писали.
— А чем он должен скрипнуть? — удивился Миша.
