В доме было несколько комнат, каждую можно было превратить во что угодно: гостиную, мастерскую, зал для упражнений. Имелись и гораздо большие, хозяйственные помещения, их осмотр я отложил на следующий день. С матовых потолков лился рассеянный свет. Арктур еще не зная моих предпочтений периодически менял интенсивность и теплоту освещения, давая возможность почувствовать подходящий режим.
Под игрой света я оказался в последней из комнат, сразу мне приглянувшейся, добротным столом, каким-то фантастическим рабочим креслом, по одному виду попадавшему в разряд удобных, уютной кушеткой рождающей сиюминутное желание отдыха. Как и во всем доме, окна в этой комнате были от потолка до пола, а одно из них открыто. Полупрозрачный, непреодолимый для насекомых барьер пропускал восхитительный воздух, состоящий из аромата плодовых деревьев, вечерней прохлады и едва ощутимых остатков дневного тепла. Слышалось пение цикад, далеких ночных птиц. Волновал близкий вид ночи с контурами усыпанных листвой ветвей. Решение пришло сразу, именно здесь будет мой рабочий кабинет – вдохновение уже витало в нем.
В первый переполненный впечатлениями день я так и не добрался до спальни, не удержался и прилег в своем новом кабинете, желая хоть немного осмыслить произошедшее. В глубине души, просто не ожидал что содержание того самого объявления может оказаться реальным. Разве столь чудесное место может существовать на самом деле? Наверняка уже завтра станет известно что за предоставляемые блага нужно денно и нощно трудится, безвылазно ухаживать за окружающими поселок садами, пытаясь выполнить непомерный план, или ко мне подселят других жильцов. Любая такая вероятность сделает быт и условия для занятий личным, первостепенным для меня делом – невозможными. Но, пока все соответствовало и это рождало растерянность.
Неужели мне, самому обычному человеку, скорее даже разгильдяю, посчастливилось стать причастным к невероятному начинанию, заложенному в садах, в окружающей обстановке, в тех самых встречающих – парне и девушке.
Еще некоторое время я отдавался то светлым предвкушениям, то смутным переживаниям, пока в сознании не закрутились слова песни:
Только небо, только ветер,
только радость впереди..
Засыпая, я услышал, как закрывается окно и сквозь сомкнутые веки различил изменение в идущем от потолка свечении – оно стало сравнимо с мягким светом ясного звездного неба. Лишь много позже я узнал, что Арктур, видя хозяина не укрытым, всю ночь заботливо сохранял комфортную температуру, изливая надо мной строго отмерянные потоки тепла.
