Понимаю, что вряд ли он уехал насовсем, бросив вещи, но всё равно переживаю. Уже и утро наступило, а его нет. Ещё и бутылку прихватил. А если что-то случилось? А если авария? Тим вспыльчивый, может и надурить. А если больше не вернётся? А если, а если, а если… Этих "если" набирается столько, что становится дурно.
Назойливые нехорошие мысли и врождённая мнительность накручивают до предела. Заснуть этой ночью так и не получается. Долго ворочаюсь, после чего до самого рассвета, как слепой крот, ковыряю мысками сандалий тропинку от калитки до крыльца.
Нечаев объявляется лишь к полудню. Я к тому моменту уже в доме, но безошибочно узнаю рёв его спорткара. Правда встречать не выхожу, вместо этого тайком наблюдаю из окна как он входит на территорию. Вроде ничего, живой-здоровый. На смену тревоги тут же приходит раздражение. Дать бы ему затрещину, чтоб больше так не пугал!
С открытой дверью прекрасно слышно как на кухне разворачивается бурная деятельность. Мама уже вовсю скачет вокруг "потеряшки", намереваясь закормить его на убой. Звенят вилки, громыхает посуда. Легко различим и папин голос, дающий ц/у>[37] отлынивающему от работы "лентяю".
Ничего удивительного, что после завтрака/обеда, по времени не особо понятно, развивается бурная деятельность на крыльце. С моей точки обзора больше ничего не видно, поэтому спускаюсь вниз, продолжая "слежку" из родительской спальни.
Выйти поговорить? Не понимаю, о чём нам разговаривать. Странное недопонимание хоть и, наконец, выявлено, но для того, чтобы обсуждать прошлое уже слишком поздно. Надо было сразу. Мы же сглупили, включив взаимные обиды. Это всё и определило.
– Долго будешь мыкаться? – вздрагиваю от маминого голоса.
– Да я так, просто думаю.
– О вашем ночном разговоре?
– Ты всё слышала?
– Я чутко сплю. Это папу ничем не добудишься.
Отлепляюсь от окна, оставляя Тима в одиночку разбираться с годовыми завалами всякой бесполезной ерунды, которая не нужна, но которую, как водится, всегда жалко выкидывать – вдруг пригодится.
– Я запуталась, – присаживаясь на краешек постели, честно признаюсь. Вслух. Принимая неопровержимый факт как данность.
– Вижу, – мама присаживается рядом, обнимая меня за плечи.
– И что делать?
– А на этот вопрос ответить можешь только ты сама.
– Только я не могу.
– Знаешь, я почти уверена, что ты это уже сделала. Тебе просто нужно отключить голову и довериться сердцу.
– Сердце несёт чушь.
– Но чаще всего эта чушь и есть правда.
