Разумовской раздвинул руки, а затем надставил одну над другой.
– Энцелад покрыт многокилометровым слоем льда, который, в принципе, схож с нашим,– начал Разумовский громким басом, обстоятельно выделяя высокой интонацией каждую запятую своего высказывания, – Что творится в этом льду – остается лишь предполагать. Многочисленные всполохи, рытвины и гейзеры свидетельствуют о непрекращающихся процессах внутри самого спутника, но по факту мы можем лишь догадываться об их истинном предназначении.
– Так почему мы до сих пор не собрали экспедицию сюда?! – грубо перебила Разумовского Майя.
– Ты думаешь, это так легко? – Разумовский прищурил глаз, – Мы до сих пор Ганимед то не исследовали толком, а уже там станцию воткнули. Что ты знаешь о Ганимеде?!
Разумовский замахал руками перед Майей.
– Что? Что? Молчишь? То-то же! Мы залезли на другой конец галактики, толком, не изучив то, что возле нас. Мы о Земле до сих пор знаем лишь одну десятую часть. Какой Энцелад? Этот ледяной булыжник диаметром в 500 километров летит в составе одного из колец Сатурна, являясь для конкретно моего глаза лишь красивым куском льда из водяного пара. Лететь туда и исследовать – выше моего благоразумия!
Разумовский вскочил, и отошел от Майи
– И вообще, ты бестактная голубоглазка! – ругнулся Коля.
– Кто?! – Майя обиженно визгнула, слегка покраснев от этого.
– Диалог начинают с приветствия и представления. Почему наш диалог завязался задом наперед, не подскажешь?
Майя растерялась. Девушка как в рот воды набрала.
– Меня Николаем зовут. Фамилия моя Разумовский. А вон, видишь, человек стоит? Это Юра Башметьев, первый пилот «Колосса». А я второй пилот и его помощник. Благодаря нам вы здесь, пьете вино из тюбиков, делаете семейное фото на фоне безжизненного ледяного булыжника, и пытаетесь умничать, будто бы являетесь Гершелями в пятом поколении!
Говоря все это, Разумовский активно жестикулировал и возмущался. А закончив парировать, пошлепал в сторону барной стойки, где голограмма бармена предложила ему стакан воды.
– Ты не такой, – сказала Майя, смотря на Энцелад, – Я знаю это!
Разумовский подошел к сонному Башметьеву. Юрий сидел, растёкшись по стулу, на его коленках лежал раскрытый томик книги Лавкрафта.
– Раньше ты его не мог переваривать, – сказал Разумовский, садясь напротив.
– Лавкрафт единственный, кто понимает меня и мое недовольство этим местом, – Юрий съежился от внезапных мурашек, – Я задаю ему вопросы, а он мне отвечает через текст своих нетленок. Каждый писатель, словно инфернальная сущность с того света вещает нам свои мысли и проповеди. Коля, ты ходячая энциклопедия! Когда я твой томик также раскрывать буду?
