Однако время шло, мы успели изучить друг друга вдоль и поперёк, знали, кому что нравится есть, слушать, смотреть, играть, делать, кто что не любит, кого кто раздражает и от кого не следует принимать звонки. Мы были такими, какие есть. И всё было бы и дальше хорошо, если бы не тот разговор.
– Кошка, – сказала я вслух и обняла себя за плечи.
Я стояла в парке под тем самым деревом и смотрела на играющих детей. По иронии судьбы на том самом месте, где мы познакомились, недавно построили новую детскую площадку. Там было несколько семей, которые весело проводили время: играли в прятки, качались на качелях и громко смеялись. Я улыбнулась, хотя мне было очень грустно. Я только сейчас осознала, что такого будущего у меня нет.
Каждое утро Том выходит из дома, закрывает дверь на три оборота ключа и спускается по винтовой лестнице из четырнадцати ступеней в свою маленькую лавку цветов, которая находится на первом этаже с видом на кафе. Здесь ежедневно один и тот же ритуал: два оборота ключа, зайти, закрыть дверь, перевернуть табличку «Открыто», достать из холодильника цветы, рассортировать, собрать букеты на продажу. Том любит своё дело и к каждому цветку относится, как к живому, гладит их, любуется, аккуратно составляя композиции. Если посмотреть на витрину со стороны улицы, то будет понятно, в каком настроении сегодня Том: если много красных – Том радуется, белых – тоскует, жёлтых – сегодня в лавку лучше не заходить. Все знают, что так он выражает свои эмоции, для него это способ сказать, что он чувствует.
Первые два часа мастер Том работает, не поднимая глаз. Он никогда не замечает, что происходит в это время за пределами лавки, но однажды его взгляд случайно остановился поверх только что подрезанных нарциссов: женщина с собакой на поводке переходила дорогу в самом оживлённом месте. Том привстал из-за вазы с цветами, чтобы лучше видеть происходящее, и проследил глазами, как она перешла остаток дороги и неловко погладила своего пса. «Кто эта безумная? – подумал он. – Точно не местная». И вернулся к своим нарциссам.
До обеда пальцы слушаются Тома безупречно. Все стебли он подрезает искусно, отрезает точные рулоны ткани и делает изумительные бантики, в том числе отдельно для причесок маленьких школьниц, которые приходят к нему после занятий. Примерно к часу дня он заполнял свежими цветами всю витрину своей лавки и вставал у прилавка, ожидая посетителей. Его взгляд метался от больших круглых старинных часов на стене слева до стеклянной двери напротив него, минуты казались ему длиннее, чем были на самом деле. Все вокруг знали режим работы Тома и не заходили к нему раньше этого времени, чтобы не побеспокоить зря.
