– Генерал! – окликнул его один из солдат, указывая окровавленным мечом в направлении не замеченного раньше предмета, похожего на огромное чёрное яйцо. Вновь появившиеся каргароны больше не стремились на поле боя, а спешили к нему, заслоняя его своими телами. Если и было что-то, что направляло их сюда, то «яйцо» имело к этому самое непосредственное отношение. Подгоняемый силой мысли, морлон рванул к нему даже раньше, чем линериец успел это приказать. Обернувшись, Велиар увидел, что будто повинуясь неслышному зову, прозвучавшему одновременно во всех головах, бездушные существа застыли на мгновение, а потом словно забыв обо всём, бросились к переправе.
Времени не было. Морлон, вытянув стрелой хвост, переваливаясь из стороны в сторону, мчался изо всех своих сил, мощно отталкиваясь от земли задними ногами. Гигант прижался к его огромной голове, стараясь успеть к яйцу, прежде каргонов. Они оказались там почти одновременно. Уцелевшие солдаты держали оборону, окружив чёртово «яйцо», Велиар же, словно застыв, стоял напротив, держа наизготовку свои мечи. Внутри огромного овала пульсировала инородная жизнь, она была не доброй и не злой, она была иной – просто те, кто послал Велиара, не знали об этом.
Генерал смотрел, как по гладкой, вблизи почти прозрачной коже бегут серебряные искры, складываясь в неведомые ему символы. Существо, силой своего разума вызвавшее этот исход пыталось заговорить с ним, но воин, не в силах понять их только смотрел на искрящуюся пульсацию, и тогда в его голове вновь прозвучало так знакомо: – Ве-ли-ар…
– Командир, приди в себя! – затряс его за плечо появившийся рядом Нострум. – Убей эту тварь или остальные сожрут нас сейчас!
Натиск каргаронов с каждой секундой становился всё сильнее, они просто кишели вокруг, не считаясь с потерями, и оставшимся в живых легионерам с огромным трудом удавалось сдерживать их натиск. «Убей!», «убей!» – эхом пронеслось в голове и он, не в силах прогнать наваждение, продолжал стоять неподвижно, глядя на сходящиеся лепестками отростки в верхней части овала, до которой едва мог дотянуться.
Лепестки раскрылись; внутренняя их часть была густо усыпана мелкими треугольными зубками, они шевелились, они манили его, начав казаться почти безобидными. Кто-то другой был смертельно опасен, кто-то другой заслуживал смерти. Время текло, гибли последовавшие за ним воины, всё ближе слышалось щёлканье острых зубов – казалось смерть уже неминуема и тогда Нострум, встав ногами на седло, оттолкнулся от крупа своего морлона и в прыжке вонзил копьё в чрево мерзкого существа. «Яйцо» сжало товарища в смертельных объятьях, он слышал хруст костей, чавканье раздираемой плоти, ощутил, как кровь, брызнув фонтаном, густо залила лицо. Велиар пытался помочь ему, только Нострум был уже мёртв, но смерть его, одна из многих тысяч за сегодняшний день привела генерала в чувство. Сбросив оцепенение, он с яростью рубил ненавистное нечто, ослабившее безжалостную хватку своего разума и пусть с трудом, но всё же смог распороть его матовый панцирь, раз, за разом вонзая внутрь клинки.
