«Блейк с тобой?»
— Да, — прошептала я вслух.
Но я не написала в ответ. Мой отец, вероятно, к тому времени уже добрался до гостиницы.
Я сохранила цифровую карточку Круза в своём списке контактов, затем набрала его номер. Телефон звонил и звонил, пока звонок не прервался. Я попробовала ещё раз. И снова звонок был сброшен. Я проделала это восемь раз. На девятом кто-то снял трубку.
Это был не Круз.
— Что я могу для тебя сделать, Катори?
Это был голос Эйса, чёткий и торопливый, как будто я прервала его посреди чего-то важного. Я надеялась, что так и было.
— Круз приедет завтра ко мне домой? Я думала, он в тюрьме.
— Он не приедет.
— Но кто это сделает?
— Я это сделаю.
— Что? — я фыркнула. — Ты собираешься притвориться медицинским экспертом?
— Круз же притворился.
— Папа никогда на это не купится.
— Я воспользуюсь пылью, так что он увидит Круза.
— А как насчёт того, как звучит твой голос? Ты можешь воспользоваться пылью и для голоса?
— Да.
— Конечно, ты можешь.
— Ну, если это всё…
— Круз действительно в тюрьме?
— Да, Катори. Он действительно в тюрьме.
— Почему он спас Гвенельду?
— Потому что ты повлияла на него, чтобы он сделал это.
— Ты продолжаешь это повторять.
— Ты знаешь тот ядовитый газ, выделяемый мёртвым телом? Бьюсь об заклад, знаешь, учитывая, что ты живёшь в похоронном бюро. Во всяком случае, так пахнут для нас охотники. Твой запах, твоё прикосновение, твоё присутствие… от них у нас волосы на затылке встают дыбом, а животы сводит. Но по какой-то причине Круз не потерял сознание в твоём присутствии, и единственное объяснение, которое у меня есть, это то, что ты повлияла на него, чтобы он остался рядом.
Я ничего не могла с собой поделать. Я понюхала свою руку. Моя кожа ничем не пахла. Я опустила руку рядом со своим телом, чувствуя себя совершенно глупо из-за того, что слушала Эйса.
— Надеюсь, я отталкиваю тебя, Эйс, — сказала я. — Надеюсь, я отпугну всех фейри. Ты не принёс мне ничего, кроме ада.
— Твои охотники тоже немного виноваты, тебе не кажется?
— Они не мои охотники. Я не хочу иметь с ними ничего общего.
— У тебя есть ген. Даже если ты решишь не преследовать нас, мы будем относиться к тебе настороженно. Это природа. Твоя природа; наша природа. Кстати, мои соболезнования, — в его голосе звучала мелодичность, как будто он был скорее удивлён, чем опечален тем, что случилось с Блейком.
Сказать ему, чтобы он пошёл куда подальше, было бы ребячеством, но это было так чертовски заманчиво.
