— Она проделала весь путь до Траверс-Сити и поговорила с маяком?
— Ты читаешь… книгу, — Холли улыбнулась, а затем её белые губы дрогнули. — Сейчас есть ещё один, поближе… прямо здесь, в Роуэне.
— Где?
— В лодочном сарае, — сказала она. — Шкафчик номер четыре.
— В шкафчике?
— Если ты откроешь металлическую коробку, — объяснила Гвен, — она превратится во вход, но только если ты фейри или у тебя есть взор. Ты не можешь войти в него, хотя, даже если у тебя есть взор, но ты увидишь, что там внутри.
Это туда отправились фейри, покинув заведение Астры? В лодочный сарай? Неужели они залезли в шкафчик?
— Ты помнишь тот летний день, когда ты отправилась на берег со своей матерью, тётей и кузинами? Невыносимо жаркий день, который закончился грозой, — Гвен говорила тихо, но её слова пронзали меня, как металлические спицы.
У неё был разум моей матери, и я ненавидела её за это. Но затем мой гнев сменился шоком, когда я вспомнила тот день, о котором шла речь. Шайло и Сатьяне было по четыре года, а мне было четырнадцать. У меня был миллион других мест, где я хотела бы побывать, но мама и Айлен настояли, чтобы мы сделали это днём для девочек, так что мне пришлось последовать за ними. Мы все плескались в прохладной воде, когда Шайло вспомнила, что принесла надувной розовый круг для плавания, и побежала обратно в лодочный сарай, чтобы принести его. Секундой позже она выбежала с визгом…
— Шайло увидела, как мужчина вылезал из металлического ящика, — сказала Гвенельда.
— У Шайло есть взор? — спросила Холли. — Как чудесно.
Я не согласилась, но оставила это при себе.
— Если ты говоришь в шкафчик… — я чувствовала себя глупо, спрашивая, были ли шкафчики портативными рациями, — твой голос доносится до беситогана?
— Да. Гвенельда, меггве манази… та Катори.
Я повернула голову в её сторону.
— Ты говоришь на языке Готтва, Холли?
Холли снова сделала этот слабый жест головой, когда Гвен открыла верхний ящик комода и достала маленькую книжку в кожаном переплёте.
— Это словарь, — пробормотала Холли. — Я знаю, что Вони написала такой… но этот, он другой, — она улыбнулась мне. Это натянуло хрупкую сетку кожи, защищающую её кости.
Я взяла книгу и несколько раз развязала кожаный шнурок, которым она была обмотана.
— Мама пыталась научить меня Готтве, когда я была маленькой. Но я была не очень терпелива.
— Возможно, теперь… у тебя хватит терпения.
Я открыла её на первой странице. Там было три колонки. Первая была на английском. Две других были на иностранных языках. Я узнала слово Готтва во второй колонке, но в третьей я ничего не узнала. Я посмотрела на Холли.
