Дубовский встряхнулся, словно приходя в себя. Он моментально построжел, посуровел — внутренний огонь обратился камнем. Теперь он снова напоминал того себя, которого я видела на фотографиях. Безжалостного, равнодушного человека, для которого в этом мире существуют только цели и ресурсы для их достижения.
— Злата, — кивнул он. Потом придирчиво осмотрел платье. — Прекрасный выбор.
— Спасибо, — отозвалась я без улыбки. — Надела первое попавшееся.
Он едва заметно сузил глаза, но не стал возражать. Сел напротив, пододвинул ко мне меню.
— Хочешь чего-нибудь?
— Закончить поскорее, — спокойно сказала я, выдержав прямой взгляд. Хотя внутри у меня надрывно визжала маленькая девочка, застигнутая врасплох огромным волком. Я почувствовала, что стиснутые ладони вспотели и разжала их, делая вид, что поправляю сбившийся в сторону подол.
Дубовский хмыкнул. Не уверена, что моя маскировка обманула его хоть на секунду. Мне казалось, что он чувствует страх, истекающий из моих пор, как дикий зверь, загоняющий добычу. Он протянул руку и нажал кнопку вызова официантки.
Она явилась так быстро, словно всё это время ждала за дверью. Рослая, фигуристая девица со смазливым личиком и неестественно огромными губами. Здесь работало много таких, с инстаграмной внешностью, которую в последние годы стали принимать за красоту. Но я ни разу не видела, чтобы официантки в «Турандот» были так одеты.
Микроскопическая юбка туго обтягивала круглый зад, верхние пуговицы на тугой блузке были расстёгнуты, являя миру пышный бюст, поднятый чуть ли не на нос пуш-апом. Лицо скрывалось под слоем яркого макияжа со слишком тёмным тональником. А на ногах красовались совершенно неподходящие для тяжёлой работы официантки туфли на высоченной шпильке. Девица сразу же открыла стрельбу из-под гигантских ресниц, пожирая Дубовского тёмными глазами.
Меня едва не стошнило, когда она, наигранно ойкнув и посетовав на свою неловкость, уронила блокнот для заказа и нагнулась за ним. Спиной к нам. Клянусь, я увидела её трусы — и порадовалась, что они там вообще были. Сверкая зубами-винирами, девушка тёрлась возле Дубовского. Делая вид, что не расслышала, склонялась над ним, чуть ли не тыча своей грудью в лицо. Мне от её щедрот досталась разве что порция презрения, щедро влитого в косой взгляд. Он как бы говорил: «Знаю я, чего ты тут рассиживаешь. Но я подойду ему больше». Я невольно вспыхнула. Бывало всякое, но за эскортницу меня ещё не принимали.
