Я так и заснул, пытаясь мысленно привести аргументы, почему Оля должна остаться со мной. Мысль, что я точно знаю, где сейчас спит моя женщина, успокаивала. Я мог расслабиться и выдохнуть всё напряжение. Так, незаметно для себя, я и заснул. Впервые за две ночи я спал в Олиной квартире спокойно.
В участке же был самый обычный день. Парни поздравили со счастливым возвращением девушки домой. Не стал уточнять, что Оля в больнице и ни о какой амбулатории пока не идёт речи. Не важно. Я радовался вместе с ними.
На столе меня ждали новые папки с делами. Стабильность - это не так уж и плохо. Не даёт зацикливаться на одном. Жаль только, что отгула взять не получилось.
Петрович стал слишком подозрительным, после всей этой шумихи. Я его понимаю. Мужика только перестали клевать все кто ни попадя. Сам бы не хотел возвращаться в тот режим постоянного давления и ожидания. Ещё одного прокола в отделе не хочет никто, потому шеф решил подстраховаться. Допрос он вёл лично и под видеозапись. Я не возражал. В конце концов никаких следов своего вмешательства в дело я не оставил.
Без ложной скромности могу сказать, что справился на ура. Успевал за темпом вопросов, мгновенно воспроизводил уже сказанное, подробно рассказывал о деталях, мог сформулировать одну и ту же мысль разными фразами. Словом, не подкопаешься. Это важный этап в нашей новой жизни с Олей. Больше я её не оставлю ни на минуту.
Ближе к концу рабочего дня мне позвонили с поста и сообщили, что Оля пришла в себя. Настойчиво просили не раздувать из мухи слона, а так же намекали, что трещина в ребре и сотрясение за один день просто так не рассасываются.
Выбесили меня эти медсёстры конкретно. Плюнул на всё и поехал в больницу, не предупредив Петровича. Вот пусть что хочет делает. Мне всё равно.
Свет. Дохрена света. Вот что я чувствую закрытыми глазами. Этот грёбаный свет проникает сквозь закрытые веки и ослепляет меня. Сквозь вату в ушах я слышу звуки. Много звуков. Этот ровный гул голосов и заставляет меня приоткрыть глаза. Капельница, датчики для регистрации сердечных ритмов. Кажется, меня спасли. На стуле полулежит мама. Неожиданно. Обычно мы не лезем в жизнь друг друга. Она строит своё очередное семейное счастье, я прожигаю свою жизнь за барной стойкой. Идиллия, мать его.
- Ма.
Получился хриплый шёпот, но она услышала. Подскочила на месте и разрыдалась.
- Ма, ты что здесь делаешь? Где Костя?
Она просто схватила меня за руку и не отпускает. Всё тело сотрясается от рыданий. В палату входит медсестра и недовольно цыкает.
