Герцог, с каким-то прямо рыком ворвался обратно в шатер, плюхнувшись на колено, он грозно прошипел:
– Амина, королева моя, простите. Ваш шатер будет скоро готов, – и убежал.
– И вот его ты хочешь сделать королем, – сказала я, когда в шатер, осторожненько, бочком зашел Славик.
– Да нормальным он будет королем.
– Ну, конечно, ты же всегда ему подскажешь, – сказала я язвительно. – А Тамино? Он как же?
– Я, Оля, в отличии от всех них не убийца, поэтому все нормально будет с твоим Тамино, он же тебе не только королем нужен, правда?
Попав в Лизину книгу, я хотела переработать ее под себя, но, похоже, что в итоге это текст нас пережевывал. Я едва не легла под короля, а Славик, очевидно, вообразил себя хитроумным персонажем «игры престолов».
– Тебе это все зачем? – прямо спросила я его.
– Оля, как видишь, мы тут надолго, и место это не из лучших, – пожал плечами Славик, – Надо же как-то устраиваться.
Беседу нашу прервал герцог. Можно предположить, что ревнивцем он не был, хоть сколько-нибудь адекватным человеком я его тоже не назову, но именно помешательство на почве ревности явно было не его – в который раз он уже заставал своего Лионеля тет-а-тет с Аминой, и ни разу это его не напрягло.
– Амина! – торжественно провозгласил он, – королева моя! Не желаете ли, пока готовиться ваш шатер, пойти прогуляться со мной по лагерю?
И он скосил взгляд на Славика, как бы спрашивая у него – «ну как, я достаточно мягок и деликатен?» – и Славик одобрительно ему кивнул.
– Хорошо, – сказала я, и, проигнорировав протянутую руку герцога, вышла из шатра.
– Лионель, а ты займись-ка ее жилищем, – бросил герцог, через плечо, и поспешил за мной, – Королева моя, вам нравиться этот лагерь?
Лагерь был грязным и вонючим – впрочем, наверное, как и любой средневековое сборище войск. Стояла жара, мыла еще не изобрели, кони в своем загоне свежести воздуху не добавляли. Всюду были полчища мух.
– Прелестно, – сказала я.
Герцог довольно улыбнулся.
– А как вам деревья за лагерем?
– Очаровательны.
– А я тоже красивый? – герцог остановился, и посмотрел на меня, щуря свои волчьи глаза.
Определенно, он был красивый, но признать это, означало бы подвергнуть себя немедленному предложению испытать эту красоту, так сказать, в деле.
– Вас как зовут? – спросила я у герцога, потому что в тот единственный раз, когда он мне представлялся, мне было не до его имен-фамилий.
– Эккехард фон Дебеф.
– Хорошо, Эккехард. Можно я так буду вас называть?
