Шмякаю горячие помидоры на высокую деревянную доску и, продолжая шпионить, берусь за нож. Неуклюже режу красную мякоть на кусочки, которые даже отдаленно непохожи на кубики. Надеюсь, что это не будет ассорти из помидоров и моих пальцев.
— Ты сейчас без пальцев останешься, — предостерегает он, встав у меня за спиной.
Хочу сморозить что-то очаровательно-остроумное, как обычно бывает в красивых фильмах, но выдаю какое-то нелепое мычание. Это все его руки, которые накрыли мои, виноваты. От их теплоты по телу разливается приятная тяжесть. Словно меня напоили глинтвейном, завернули в плед и усадили в мягкое кресло. Как бы мне хотелось, чтобы то были его колени. Со мной точно что-то не так. Совсем не ладно.
— Подогни пальцы, чтобы нож скользил по фалангам, а не срезал их кончики, — дает он указания своим подчиняющим баритоном. — Плавно. Тогда ты будешь нарезать, а не давить.
Ноги дрожат и, кажется, отрываются от пола. Мне плевать на кубики и порезанные пальцы. Я просто наблюдаю как нож плавно ходит в моей руке, которой он умело управляет.
Руслан не прижимается ко мне — стоит так, чтобы меня не касаться. Но пространство между нами так ничтожно, что я кожей ощущаю его тепло, электрический ток, что искрит между нами.
Поняв, что я поймала ритм, Руслан оставляет мои руки. Но не меня. Аккуратно собирает непослушные локоны, что разметались по плечам и лезут в глаза, заплетает их в косу и аккуратно укладывает на спину. В какой-то момент его губы так близко к моей шее, что я замираю в надежде, что они ее коснутся.
Меня постигает разочарование. Руслан оставляет меня наедине со скользкими, мокрыми помидорами и принимается варить пасту. Он так естественен, так привычен, что я же почти позабыла и о шантаже, и о том, что Руслан забрал мой паспорт.
— Чем ты занимаешься? — спрашивает, облокотившись на столешницу. — Учишься? Работаешь?
— И то и другое, — отзываюсь, слизнув с пальцев сладкий помидорный сок. — Учусь на дизайнера. И работаю визажистом в фирменном магазине «Guerlain».
—Не облизывай пальцы, — морщится он. — Покажешь свои эскизы?
— Прости, — спохватываюсь я.
Загораюсь стыдливым румянцем, от которого даже волосы становятся еще более красными. Совсем мозг отлетел от его поглощающей близости. Поспешно вытираю руку бумажным полотенцем. Краснею еще сильнее от собственных фантазий. После того, что Руслан сделал с леденцом, мне казалось, что и мои пальцы постигнет та же участь.
Он закидывает на сковородку с обжаренным, приятно пахнущим луком мясной фарш и разравнивает его деревянной лопаточкой.
