(и моему недоумению не было предела, когда я увидел более полную картину, которую рисовали небольшие левые издания). Много раз выходя на улицу после прочтения новостей о последних вопиющих злоупотреблениях, я, не сказать чтобы в шутку, задавался вопросом: где гильотины?
Впервые прочитав Маркса, я был убежден, что где-то в этих книгах были ответы на мои вопросы. Я находил — даже в «Капитале» — исторические объяснения. Надеясь узнать больше, я — по большей части тщетно — пробовал найти курсы по истории, в которых рассматривались бы вопросы, поставленные Марксом. В философии и антропологии дела обстояли еще хуже. Социология же, факультет, на котором работали исторические компаративисты, казалась более перспективной. Поскольку я был совсем не искушенным, мне потребовалось несколько лет, чтобы понять, что модернизация и капитализм — не одно и то же, но было уже поздно: учеба закончилась, и я поступил в аспирантуру в Гарвард.
Большим достоинством гарвардской социологии в конце 1970-х — начале 1980-х помимо нескольких выдающихся учителей была почти полная свобода, позволявшая аспирантам самим выбирать темы для исследований и заниматься ими. Тогда я был убежден, что, если я хочу понять современное общество, мне необходимо разобраться с истоками и развитием раннего капитализма. Я погрузился в чтение дебатов о переходе от феодализма к капитализму, преимущественно марксистских (они рассматриваются во второй главе). Большинство работ я считал неубедительными, даже если в каком-то смысле все они были познавательными. Лучшие авторы (Эрик Хобсбаум, Перри Андерсон, Иммануил Валлерстайн), казалось, предлагали лишь частичные ответы, говоря о разных вещах, но думая при этом, что они говорят об одном и том же. Я пытался разобраться, как и почему предыдущие участники дебатов сбились с пути. Когда я понял, где их объяснения были неполными или ошибочными, я нашел основу для построения альтернативного анализа. После этого содержательное исследование и написание диссертации заняли уже (относительно) немного времени.
Как только я определился со своей позицией в дебатах о переходе, сразу же стало ясно, что первым шагом должно было быть изучение первого случая аграрного капитализма — Англии в столетие между генриховской Реформацией и Гражданской войной. Мне также удалось подобрать ряд примеров несостоявшихся, частичных и отложенных переходов, которые можно было использовать для сравнения: итальянские города-государства, Испания, Нидерланды и Франция. Сначала я планировал включить все эти примеры в свою диссертацию. К счастью, моим научным руководителям удалось убедить меня приберечь эти примеры для последующих публикаций.
