Игорь пошарил рукой, сел рядом. Смешной, длинноногий, в черных джинсах, белой рубашке – похожий на белорусского аиста. Попросил:
– Расскажи.
Вздохнула:
– Попробую. Вдали, где море сливается с небом, вода темно-синяя и кажется, чуть подрагивает.
Помолчала, подыскивая сравнение:
– Будто солнечные лучи прорываются между туч и мочат в ней пятки. Ближе к нам появляются серо-синие краски, потом бирюзовые… Они все время меняются, цвета переливаются из одного в другой, как бархатная ткань изменяет свой оттенок на складках. Из складок вырастают волны. Сначала маленькие, потом все выше, выше, наконец взлетают, изгибаются дугой и падают с высоты, превращаясь в пену. Выбрасывают на берег ракушки, отполированные стеклышки, водоросли и, шипя, возвращаются назад.
– Оно холодное – подал голос согревшийся Паша, – и тащит. То на берег, то с берега. Не понравилось мне твое море. И птицы кричат. Им тоже, наверное, холодно.
– Это чайки. Они любят море.
– Мо-р-р-ре, мо-р-р-ре, – торжествующе провозгласил Мишка, – в мо-р-р-р-ре хосю…
Нет, нельзя ей уставать. Изольда тряхнула головой и светлые пряди волос разлетелись по ветру:
– Пойдемте, научу вас кататься на волнах.
Немногочисленные отдыхающие на песчаном берегу с удивлением наблюдали как двое взрослых и двое детей, держась за руки, с радостными криками прыгали на волнах в холодном море. А когда эта странная группа ушла, на песке осталось невесть кем написанное корявыми крупными буквами слово: «Принцесса».
В маленькой кухне жарко. Включены все четыре конфорки, духовка. Надо бы открыть форточку, но до нее можно дотянуться лишь с табуретки: в этих старых домах такие высоченные потолки. Изольда крутится между столом, плитой и раковиной, посмеиваясь: хозяйка на этой кухне может седеть, но толстеть не имеет права, иначе обязательно за что-нибудь да зацепится.
– Мам, привет, помощь нужна?
– Пашенька, здравствуй. Я и не слышала, как ты вошел.
– Так папа, наверное, в прихожей дежурил. Только я ключи достал, а дверь уже сама открывается. О, пирожки будут… Фирменные. Давай, я лепить буду. Или что-то другое надо?
– Руки помой.
– Каждый раз одно и тоже. Мамуль, ты знаешь, сколько раз в день хирург моет руки?
– Догадываюсь. Твое полотенце – в полосочку, слева на дверях висит.
– Справа, конечно – Мишкино. Он прилетел?
– Ждем. Самолет уже приземлился. А твои?
Изольда виновато смотрит на старшего сына, прекрасно зная, что этот вопрос не надо было задавать. Сейчас рассердится, замкнется, слова из него не вытянешь. Но они с Игорем так соскучились по внучке.
