– Что это все?– Оглянувшись по сторонам на стены, на которых видны были недогоревшие свечи, спросила Мэри.
– Мэри, тут не только люди спасали свою жизнь, – грустно сказал Миша.
– А что еще? Тут собираются какие-то сектанты иногда? Тогда нам лучше уйти отсюда и не приходить больше! – Снова запаниковала Мэри.
– Где жизнь, там, что еще бывает?
– Что бывает? Я не знаю, что бывает, – Мэри попыталась уйти от вопроса.
– Знаешь, Мэри. Где жизнь, там и смерть.
– Причем смерть? И зачем мы сейчас в такой нагнетающей обстановке говорим о смерти?
– Присядь, – сказал Миша, и, сняв свой тулуп, снова постелил его на продолговатый камень.
Мэри присела на тулуп, но дрожь по ее коже не проходила.
– Мэри, если бы ты только знала, сколько детей тут пустили души. Дети, у которых родителей разворовало бомбами. Я их, вот, этими самыми руками носил в пещеру. На мне засыхала кровь раненных детей. Они больные и голодные, не смотря на то, что над ними нависла смерть, все же боялись темноты. Мы с ребятами старались, чтобы факел никогда не угасал. Только мы не могли все время быть тут рядом с ними. Нам приходилось возвращаться в город, чтобы найти среди развалин новых пострадавших и привести их в пещеру. Все было не просто. Приходилось в такое ужасное время искать им еду и питье, что было делом не легким. В те самое время, когда нас не бывало в пещере, многие дети умирали тихо. Да, Мэри, они умирали, так и, не поняв, зачем они вообще родились и зачем умерли. Они жаждали выпить глоток воды. Мы то, не смотря на то, что им с открытыми ранами нельзя было давать воду, все же подносили к их губам мокрые марли, только мы, как я уже говорил, не могли быть рядом, и многие из них умирали в одиночестве.
– Боже, какие страшные вещи ты говоришь, – у Мэри снова мурашки пробежали по коже.
– Это тебе страшно, Мэри, я же в детстве видел и пережил все это. Да, конечно боль осталась сердце, но время научило жить с этим. Тем более каждый живой человек обязан ценить жизнь. Нельзя жить прошлым.
– Значит, ты научился с этой болью жить?
– Научился. Говорю же, что время лечит раны.
– Странно все это.
– Мэри, как только у меня появляется возможность, приношу свечи и зажигаю их для детских душ. Да, мы не знаем, нашли ли их души покой. Быть может они и до сих пор тут обитают. Нам это знать не велено. А если они тут все же обитают, то пусть маленькие души ничего не боятся, потому что старый Миша не даст их в обиду. И пока я жив, для них всегда будут гореть свечи, чтобы они не боялись темноты.
