– Да, лишь бы ты согласилась на прогулку и не искала причины для отказа, – с улыбкой ответил он.
Мэри стояла перед Мишей. На ней был накинут платок, и она была тепло одета.
– Это означает, что наша прогулка не срывается?
– Не срывается, – мягким голосом ответила Мэри.
– Но зачем тебе так тепло одеваться? Вроде середина весны.
– Это для молодых – середина весны, а для женщины моего возраста даже лето – зима. Мои кости стали уязвимы к сырости и сразу начинают ныть, – ответила грустно Мэри.
– Впрочем, как и у меня, – согласился Миша.
– Помнишь, я сказала, что мне подумалось, что ты спал на лавочке.
– Да, сказала. А с чего ты так решила? У меня такой неважный вид? – Он достал гребешок из кармана и стал причесывать свои седые волосы.
– Не в волосах твоих дело, Миша.
– Утром воздух бывает сырой и влажный. Мне показалось, что продрог.
– Нет, все хорошо, – начал ее уверять Миша.
– Выпьешь горячий чай, тогда и успокоюсь.
– Ну, от твоего божественного чая грех отказываться, – согласился Миша.
Они зашли обратно в дом, и Мэри тут же накрыла на стол. Выпив чай, они вышли обратно во двор.
Закрыв за собой забор, Миша и Мэри направились в сторону леса.
В лес они шли с радостными лицами, не смотря на то, что у погоды был хмурый настрой на день.
Неважная погода никак не влияло на настроение Миши и Мэри. Наоборот, им казалось, что за всю свою жизнь они никогда еще не чувствовали себя так прекрасно.
– И почему я до сих пор не выбиралась к таким красотам?– Спрашивала себя Мэри, а отвечал ей Миша.
– Вот и я о том же. Почему ты не выбиралась в гущу леса? Ты глянь, какая тут красота! Будто Господь специально выбрал день, чтобы создать несравненную красоту леса.
– Может и так, – улыбнувшись Мише, ответила Мэри.
– А интересно для создания чего Бог мог выбрать определенный день? – Спросил Миша.
– На этот вопрос сложно ответить.
– Быть может для создания женщины? – Спросил снова старик.
– А может для мужчины? – Подшутила Мэри.
– Нет, для женщины. Для любимой женщины, – настаивал на своем Миша.
– Любимой? Ты уверен? – Переспросила она.
– Уверен, – уверенно сказал Миша, и, смущаясь, посмотрел на Мэри.
– Это ты о своей любимой, покойной жене? – Спросила Мэри, посчитав свой вопрос неуместным, и тысяча раз пожалела о своем заданном вопросе.
– Я вообще о любимых женщин имею в виду.
– И о покойной своей тоже? – Повторила снова Мэри вопрос, который она считала крайне некорректным.
– И о покойной тоже, – согласился Миша.
– Прости меня, Миша. Я как-то некорректно заговорила о ней. Царство ей небесное.
