– Да, вижу цветок, который по сравнению с другими цветами, опустил голову и грустит.
– Это он грустит, что она одинока?
– Не знаю. Может и так.
– А почему же грустит?
– Глупый он, поэтому.
– Глупый? Почему же?
– Потому что он не понимает, что жизнь у него одна и нужно радоваться ей.
– А если бы ты могла к нему обратиться, что бы ты ему сказала?
– Сказала бы, что такому красивому цветку как он не к лицу грустить.
– Вот и я, Мэри, говорю тебе, что женщина подобна цветку и никогда не должна грустить.
– Ты и сравнил, Миша.
– Мэри, грусть никогда еще не приносила пользу человеку. Грусть кажется легкомысленным и неважным чувством, но окажись она в душе, начинает разрушать все хорошее, что теплится внутри человеческого сердца. Поэтому, стоит ли подпускать грусть так близко к себе?
– Не стоит, конечно, – с грустной улыбкой ответила Мэри.
– Вот так намного лучше уже, – довольно сказал Миша, – кажется, что в темноте твоя улыбка какая-то не искренняя, но раз ты уже делаешь попытки прогнать грусть и улыбаешься, то это уже прогресс.
– ты так думаешь?
– Да, Мэри. Это уже признак того, что скоро на твоем лице постоянно будет жить улыбка.
– Я постараюсь, – пообещала Мэри.
– А теперь иди и отдохни. Не надо бессоннице давать волю, иначе совсем почувствует себя хозяйкой человеческой жизни. Иди, ляг и, думая о чем нибудь хорошем, постарайся уснуть, – заботливым тоном сказал Миша и встал с места.
Мэри тоже встала и, укутав сильнее себя в свое одеяло, сказала:
– До завтра и спокойной ночи, Миша.
– Спокойной ночи, – Миша ответил, глядя на нее.
Он все еще стоял, когда уже Мэри зашла в дом, и закрыла за собой дверь.
– Кто ты, Мэри? Как тебе удалось так влюбить меня в себя? Я, ведь, и в молодости особо не был расположен к чувствам, а как так случилось, что теперь, в свои семьдесят лет мое сердце начинает трепетать при одном только произношении твоего имени? Зачем только ты приехала в наше село? Быть может, чтобы свести старого с ума или, наоборот, чтобы я в таком преклонном возрасте все же успел узнать настоящую любовь? Ответь мне Мэри, ответь, – говорил Миша, глядя в сторону дома женщины. Мэри не могла ответить на его вопросы, так как уже легла и пыталась уснуть.
Немного еще постояв, Миша повернулся в сторону села и зашагал своей тяжелой походкой.
*****
Мэри вовсе не спала, а пыталась обмануть себя и тайком пробраться в царство сна. Только теперь ей казалось, что мысли касательно одиночества отступили, и их место заняли другие непонятные ей чувства. Она больше не чувствовала одиночество не смотря на то что как прежде была дома одна. Ей казалось, что ее сердце наполнилось чем-то прекрасным, только женщина не могла понять, что с ней происходило, и почему какая-то легкость воцарилась в сердце. Она не знала, с чем связать это состояние. Сама того не замечая, Мэри вернулась к тому моменту, как она сидела с Мишей и вела вместе с ним теплую беседу.
