Маша. Какого танцора?
Дима. Не прикидывайся такой безгрешной. Тебе никто не поверит. Он мне сказал, что танцует в ресторане.
Маша. А что ж он еще тебе рассказал?
Дима. Много чего, только сейчас не время об этом. Он, правда, мертвый?
Маша. Можешь сам посмотреть. Я боюсь покойников.
(Дима подходит к нему. Щупает пульс, слушает сердце.)
Дима. Да, кажется, готов.
Маша. Ой, ой. Какой ужас.
Дима. Не надо причитать, что делать будем?
Маша. Может в милицию позвонить?
Дима. Еще чего. Ты хочешь, чтобы меня посадили?
Маша. Но ты же говорил, что не трогал его. Он сам.
Дима. Так тебе там и поверят…
Маша. Что же делать? Что же делать?
Дима. Его кто-нибудь видел, когда он входил?.. Ах, что я говорю, конечно его видела этот комиссар Жьюв в юбке.
Маша. Это она тебе позвонила?
Дима. Она. Конечно, баба Валя все расскажет следователю об этом танцоре. И там сделают дело об убийстве на почве ревности…
Маша. Но не может он ведь здесь лежать.
Дима. Конечно, не может. А если его сбросить с балкона и затем сказать, что он сорвался с балкона, когда прятался от мужа?
Маша. Мне страшно.
Дима. Мне тоже неприятно, но что поделаешь. Впрочем (он смотрит на руки Павла), у него руки в копоти от горевших проводов. В полиции ведь тоже не дураки работают…
Маша. В одном детективе я читала, что труп можно в кислоте растворить.
Дима. Где ты наберешь столько кислоты. Лучше будет его расчленить.
Маша. Как это?
Дима. Обыкновенно. Голову отдельно, туловище отдельно, руки, ноги тоже отдельно. А затем все это выбросить в речку. Я такое тоже видел по телевизору в одном детективе.
Маша. Прямо здесь расчленить?
Дима. Конечно, а где же еще?
Маша. Так мы же здесь все в кровь перепачкаем.
Дима. Мы ковер снимем, а затем помоем пол.
Маша. Нет, нет, я этого не выдержу.
Дима. Тогда давай его в мешок, я подгоню машину, и вывезем его куда-нибудь подальше.
Маша. В мешок?
Дима. Да в мешок. У нас же должны быть мешки.
Маша. В мешок можно.
Дима. Вот и хорошо. Неси его брюки.
Маша. Зачем тебе его брюки?
Дима. Не будем же мы его в твоем халате за город вывозить. Его ведь найдут и по твоему халату выйдут на твой след.
Маша. А, понятно. Все должно быть как в детективе – никаких следов. Иду за брюками. (Идет к батарее). Но они ведь мокрые!?
Дима. Ты меня сейчас без ножа доконаешь!
Маша. А что я такого сделала?
Дима. А то твоему покойнику не все равно, в каких брюках ему быть: в сухих или мокрых. Давай сюда брюки.
Маша. И то правда, я и не подумала. Это же он ничего не чувствует. Что же мы наделали? Господь ведь все видит.… Но ты его ведь не убивал?
