Надо сделать ДНК-тест. Я, конечно, не очень верю в подарки судьбы, но вдруг?
— Как все прошло? — слышу тихий шепот Юли и оборачиваюсь.
— А черт его знает. Я позорно сбежал с поля боя, — небрежно улыбаюсь и киваю на мальчика. — Давно спит?
— Полчаса примерно.
Смотрю на часы. Надо ехать в больницу, но как оставить здесь мальчика одного? Если взять с собой, то что с ним там делать? Внезапная мысль озаряет меня.
— А ты умеешь обращаться с детьми? — прищурившись, смотрю на секретаря.
— Конечно. У меня младший брат есть.
— Отлично, — распрямляюсь. — Собирайся, поедешь с нами в больницу к его матери.
— Вы уверены? — тянет Юля с сомнением. Конечно, блин, нет. Сейчас я вообще уже ни в чем не уверен.
— Другого выхода нет, — пожимаю плечами. — Через десять минут выезжаем.
— Ну хорошо…
— Спасибо, — улыбаюсь ей и не сразу реагирую на звонкий цокот каблуков в коридоре.
— Что здесь происходит? — Визгливый голос Полины мгновенно сотрясает пространство.
Не успеваю отреагировать, лишь по инерции оборачиваюсь на мальчика. Тот вздрагивает, подскакивая на кресле с испуганными глазами и громко кричит. Дура! Напугала ребенка!
***
— Что ты орешь? — рычу на жену. — Ребенка испугала!
Вокруг начинается какая-то суета, Юля кидается к мальчику, чтобы его успокоить. Я пытаюсь чем-то помочь, хотя не очень понимаю, что нужно делать в таких ситуациях. Просто теряюсь от неожиданности. Дети явно не моя стихия.
— Я ору? — взвизгивает за спиной Полина. — Ты меня весь день игнорируешь!
Резко разворачиваюсь и впиваюсь в нее взглядом.
— Потому что я занят! За-нят! — по слогам повторяю для идиотов. — Что непонятного?
— Я вижу, чем ты занят, — хмыкает Полина и недовольно поджимает губы. — Чей это ребенок?
Вот к этому разговору я точно пока не готов. У меня нет ни ответов на ее вопросы, ни стратегии, как все это разруливать, ни понимания, что я хочу получить в итоге.
— Иди в мой кабинет, я сейчас подойду, — сухо отмахиваюсь, съезжая с темы.
— Я задала вопрос, — не унимается Полина, а я начинаю раздражаться еще сильнее.
— Какая разница чей? — зло огрызаюсь и лихорадочно перебираю в голове возможные варианты. Сказать ей правду — это подписать смертный приговор всем участникам этой пьесы. Я не боюсь гнева жены, но для мальчика он станет очередным стрессом.
— Мне просто интересно… Или, может, твой и ты от меня его скрываешь? — произносит с усмешкой, словно читая мои мысли. Хочет задеть за живое, прекрасно знает, как болезненно я воспринимаю свой печальный диагноз и никогда не упускает случая напомнить о нем.
