Идея хорошая, но мама внутри меня была категорически против такого поступка — оставить сына без присмотра. В любом случае анализ лучше сдать сегодня. Найду повод отлучиться на полчаса. О том, что результат может оказаться положительным, даже думать не хочу. Не может ведь все быть настолько плохо!
Надеюсь, Егор даст мне несколько дней. Выслушает, прежде чем уволить. Я ведь понимала, что интересую его не только как квалифицированная сотрудница. Замечала с его стороны мужской интерес. Теперь Лютаев наверняка думает, что сделать меня любовницей не получится, тогда и незачем держать на работе.
Вчера я не хотела даже думать о Жене, а сегодня не могу отмести мысли о том, где он находится. Надеюсь, добрался до Москвы без происшествий. Очень бы хотелось никогда больше с ним не встречаться. У него своя жизнь, у меня своя.
Подхожу к окну, выглядываю уже по привычке. В это время детская площадка пуста, но я все равно прохожусь взглядом по всем лавочкам, даже дальним, которые находятся у соседних подъездов. Хочу убедиться, что бывшего мужа здесь нет. Он ведь и из поезда мог выйти, Женя сейчас ведет себя как невменяемый, от него всего можно ожидать. Я не лгала вчера маме, когда сообщила, что напишу заявление в полицию, если он продолжит меня преследовать.
Скамейки пусты, хотя это не успокаивает: вчера Женя только вечером появился.
Шикарная машина, стоящая у нашего подъезда, привлекает мое внимание. Взгляд останавливается на ней. Что здесь в это время делает Егор? Водителя отсюда не рассмотреть, но в автомобиле явно кто-то сидит. Появляется нехорошее предчувствие. Что могло еще случиться? Сердце тут же сжимается и ускоряет свой ритм. Набираю Егору.
— Рада, доброе утро, — звучит уставший голос Лютаева. — Ты почему не спишь? — вновь слышится забота в голосе, но я не придаю этому значения.
— А вы… Егор Борисович, это ваша машина стоит у моего подъезда? — взволнованно, заикаясь.
— Вчера я был Егором, сегодня опять Егор Борисович? Рада, давай уже на «ты», — пытаюсь понять, о чем идет речь, а он продолжает: — Да, я стою под твоими окнами.
— Что случилось? — моя тревога растет. Егор не спешит с ответом, а мне хочется его поторопить.
— Ничего. Хотел поговорить, но увидел время на часах и передумал звонить. Боялся разбудить.
Интересно, о чем хотел поговорить? Об увольнении? Нельзя было подождать до понедельника? Заговорить о работе первой не решаюсь, будто если не касаться этой темы, увольнение мне не грозит.
