на ногах — ну, то есть сандалии. С носками. Ладно, я без предрассудков.
— А вот эта вот одежда — откуда она у вас?
— Так с барахолки всё небось откуда ж ещё. Вот уж о чём каюсь толком голову не ломал!
«Небось»? Очень подозрительно. Он что, сам не знает?
— Небось? То есть вы сами не знаете, откуда у вас одежда? Она ваша или нет? — Я решил надавить посильнее. — Выкладывайте-ка всё начистоту. Я не могу работать с неполной информацией.
Он как-то странно на меня уставился.
— Охо-хо! Вот уж не знаю почём из-за этого горячиться так-то чего греха таить в мои годы уже не упомнишь откуда какие пожитки. Правду сказать в голове такое марево...
Он не в серой больничной рубашке. Не как у меня. Не как у Четыре. В собственной одежде. Значит ли это что-нибудь? Выходит, он не пациент? Или здесь не заставляют всех одеваться одинаково?
— Слушайте. Надо кое-что проверить. Дайте-ка глянуть под рубашку.
Дедок аж ошалел.
— Свят-свят! Эк ты милок с места в карьер припустил!
Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет!
— Нет-нет-нет-нет-нет-нет-нет! Я про изнанку! Про бирки! Там где-нибудь есть ваше имя?
Взгляд у старика прояснился.
— Эге! Дело говоришь я б такое может и спроворил для верности. На старости-то лет совсем котелок не варит так что по уму-то в самый раз эдакое подспорье себе устроить, — пробормотал дед. Он снял толстовку и принялся копаться в бирках. — Да только не видать чего-то. Разве если...
Я выхватил у него толстовку. Надо самому убедиться.
— Дайте-ка гляну, — запоздало бросил я, так что возразить он не успел.
В основных карманах было пусто, но на изнанке нашлись ещё кармашки. Я прощупал, нет ли чего плотного, и обнаружил... Йес! Бумажник. Самое то. Улики, которые могли указать на мою личность, они спрятали на редкость тщательно, а вот с дедом облажались. Кредитки, удостоверение личности, скидочные купоны — в общем, полный джентльменский набор. Деньги тоже нашлись, но по мелочи — тощая пачка разменных купюр. Было бы что красть.
Его звали Орсон Лян. Я ему показал.
— Орсон Л... Так это ж я! Ох ты ж господи я-то знал что нынче память уже не та но чтоб своё же имя не упомнить такого отродясь не бывало! В самую пору Аванелле сказать чтоб меня в богадельню уже поселила хотя батюшки-светы а ну как это она и есть?
— Ну тогда я старый маразматик в гриме, — заметил я. Дед не переспросил «Правда?», что указывало на явный дефицит паранойи.
— Так если подумать-то память нынче совсем что твоё решето. Сейчас вон только припомнил как в домике своём водостоки чистил да ещё за Линдой прибирал на кого ж это всё осталось теперь раз меня в больницу положили.
