Яша вдруг понял, что очень хочет встретиться с ней в Москве, чтобы видеться и тут, и там. И вообще он чётко понял, что был бы не против везде ходить с ней за руку, садиться рядом – джинсы к джинсам и… А она? Маха, казалось, молча отвечала на эти Яшины мысли игривой хитрой улыбочкой. «А вдруг ей мой картофельный нос смешон?» – подумал он, смутившись, и догнал Серого.
Пахнуло морем, и стал слышен шелест спокойного прибоя. Наконец, Геката дотопала до ворот из двух греческих колонн и ребята прошли за ней. На широком дворе такие же старые мраморные колонны валялись тут и там на песке, целые и расколотые. От толпы темнозелёных кипарисов нёсся крепкий аромат, в кустах трещали цикады.
Геката без остановки прошагала к мелкому водоёму, обложенному камнями, и устало плюхнулась в воду. Дом, к которому привела учеников черепаха, напоминал небольшой глиняный коробок, крытый соломой, грубо вымазанный побелкой, без двери и с деревянной скамеечкой у входа. За домиком тихо лежало море, золотое от солнца.
На скамеечке, жмурясь от солнца, сидел упитанный и загорелый тип в сандалиях, греческой тунике, с выцветшими короткими кудряшками вокруг лысины. Тип грыз семечки и, щурясь от солнца, рассматривал ребят. У стены на примусе стоял облупленный эмалированный зелёный чайник, который закипал.
Тут, неожиданно для всех Миша-Ломоносов показал пальцем на типа в тунике, словно в шоке, и сказал:
– Вы очень похожи на…
– А это я и есть, – перебил его загорелый, и Яша вспомнил, что тут многие читают мысли.
– Вы – Сократ?! – заверещала Женя, которая обычно умела себя вести прилично. Было заметно, что лысый постарался скрыть недовольство ожидаемым вопросом.
– Мне очень приятно, моя госпожа, что вы столь образованны, и что вам знаком облик афинянина, жившего более двух тысяч лет назад, но…
Мужичок стряхнул с туники сор от семечек, почесал лысину, вздохнул и переложил семечки из одной ладони в другую. Пауза была небольшой. Неожиданно мужик улыбнулся так, будто это самый счастливый момент во всей его жизни.
– А хотите семечек? – сказал он, глядя на ребят из-под ладони, – солнце палило ему прямо в глаза. Женя с облегчением выдохнула, и все остальные поняли, что расспрашивать этого грека о жизни Сократа будет делом бесполезным. Яша вспомнил, что Барсук говорил, видимо, о ком-то из преподавателей, называя его Греком. Не этот ли?
По приглашению нового учителя ребята, получив по горсти семечек, с восторгом сели прямо на тёплый песок под большой оливой. Чёрный панцирь Гекаты неподвижно торчал из воды в центре водоёма.
