Почти все вечера стала заполнять всё усиливавшаяся тоска по давно-давно почившей матери, чья могилка находилась неподалёку под пышным снегом рядом с могилой отца, которого он совсем не помнил.
Но мать не приходила к нему, как прежде.
Вдруг охватило его непреодолимое желание отведать пирожков с грибами, которые он последний раз младенцем ел из её рук!
И вот однажды вечером, когда метель, наконец, утихла, появилась красавица серебряная луна и ярко осветила окрестные луга, и леса, укрытые снегом. Старик с трудом поднялся из кресла, подошёл к столу и, вытащив из ящичка гербовую бумагу, написал вольную для сына кухарки. Потом он прилёг на диван и задремал.
Внезапно очнувшись, он понял, что чувствует себя хорошо, легко, как в молодости. Он поднялся и вышел из кабинета. Тут он заметил в себе единственное из всех желание: зайти в комнату матери.
Он сбежал по лестнице вниз и распахнул её дверь. За столиком при лампе сидела в паричке и зелёном платьице вечно молодая его матушка и чинила его пальто с лисьим воротником. А на столе стояла, благоухая раем, корзинка с теплыми пирожками!..
Сын схватил один жадно и надкусил, ещё не веря своему блаженству: пирожок был настоящим, горячим и вкусным, а маменька улыбалась счастливо его радости. Доштопав пальто, она встряхнула его и надела на сына. Сама же накинула свою короткую заячью шубку, что все годы висела тут за занавеской в шкафчике, захватила корзинку с пирожками, и они вместе вышли на крыльцо.
И пошли куда-то, обнявшись и поддерживая друг друга, не оставляя следов на снегу… Огромная ясная луна разливала всюду волшебный свой свет.
Сын не знал, что перед этим мать всё же появлялась в его жизни ещё раз, – когда он стрелялся из-за красавицы. Тогда она изо всех сил своей души налегла на пулю, готовую влететь в её сына.
В тот вечер внимание публики шкафа занял Паслён – шут с хитрыми стеклянными глазками и фиолетовой плюшевой шутовской шапке с тремя концами. Шапка была кое-где была протёрта до дыр: Паслён имел привычку гладить себя по голове. Хотя врал, что эти дырки – свидетельство его схватки с крысой.
– Публика, – начал Паслён, – сядьте все, а то упадёте. Мой рассказ необыкновенный.
– А можешь без звона, Паслёша? – прогнусавил Гусь в ботинках и пенсне.
– Никак не обойдётся, приятель, – заявил Паслён угрожающе. – Иногда буду сыпать странными легендами и не комментировать.
Это произвело впечатление. Все одновременно вздохнули и сели.
