В этот момент из кухни со страшным шумом прилетела ворона и, каркая, забилась в полку между книгами и стоящим наискосок портретом Баха. Классик смотрел на это с сердитым ужасом.
– Изабо заорала так, что герцог в соседней комнате чуть не упал со стула. Следом подал голос ребёнок и отец вбежал в комнату королевы.
– Принцесса, – возгласила знатная дама, принимая из рук акушера розового младенца и передавая его дальше для омовения и пеленания. "Девочка?.. Врут астрологи", – мелькнуло у герцога в голове. Врач осмотрел малышку.
– Позвольте мне шепнуть два слова королеве? – дрожащим голосом спросил он гранд-даму.
Та жестом отослала всех из комнаты, а герцога отвела к камину. Через минуту по приказу Изабо мать осталась наедине с врачом. Осторожно развернув пелёнки, – младенчик тут же задрал ножки, – Изабо наклонилась, а врач поднёс свечу ближе…
– Это случается иногда, ваше величество, очень редко… – произнес он еле слышно, избегая смотреть на королеву.
– А как же…
– Никак… э… просто у нее нет… выхода, – тишина звенела в ушах.
Когда пришел капеллан для совершения малого крещения, королева произнесла:
– Мы нарекаем дитя Жанной-Филиппой, – и побледнела.
В те времена абортов не делал никто: за убиение дитя во чреве полагалась смертная казнь, поэтому у дверей любой церкви имелась "cкамья для подкидышей". Тот год был холодным, и люди часто находили замерзших младенцев. Такого несчастного и доставил тайный человек на "холостяцкую квартирку" Изабо аккурат к вечеру следующего дня. Принцессу с кормилицей спрятали в глубине дворца, а мёртвого подкидыша обрядили и подняли официальный звон. На следующий день то безвестное дитя под именем принца Филиппа было со всеми почестями захоронено в королевской усыпальнице Сен-Дени. Такие дела творились тут не впервые.
– А почему объявили о мальчике, а не о девочке?
– Чтобы получше всё запутать, для надежности. Затем дворец Барбетт наглухо закрыли "на дни траура", чтобы королева смогла спокойно отдохнуть после родов. Изабо сидела, раскинувшись в роскошном платье, возле кроватки и размышляла: "Нет выхода, нет входа, – развратница усмехнулась углом рта, – это мне наказание за то, что мой "вход" принял cлишком много посетителей?" Но у колыбели побеждала нежная мать: "Это не мне наказание, а ей – она никогда не узнает наслаждения плоти… К лучшему. Не будет мучиться с потомством." Она брала на руки тёплое тельце, маленькое, но очень крепкое.
Через несколько дней, как и обещал, наведался герцог. Он поставил возле кроватки дочери большой букет гвоздик. Говорят, впервые этот цветок привёз из Туниса во Францию ещё Людовик Святой, его стали разводить и достигли в этом совершенства. В жарко натопленной гостиной любовники обильно ужинали при свечах, потом герцог распаковал из парчи сладкое тело любовницы и ел его, как мороженое, а Изабо томно хохотала. Часом позже, наемный убийца зарезал весёлого герцога на тёмной парижской улице. Как потом говорили, убийцу нанял другой герцог, которому наш наставил рога на прошлой неделе.
