Но помимо подростковой влюбленности я испытывал к Люсе еще одно, пожалуй, не менее сильное чувство. Чувство благодарности. Когда кто-нибудь насмехался надо мной, пародируя мою походку, расползающиеся в разные стороны глаза, или еще каким-то способом пытался меня унизить, она (единственная!) тут же вступалась за меня, и, глядя на ее пылающее гневом лицо, обидчики поджимали хвост и стушевывались. Да, Люська была славной девчонкой!
– Люська, как ты? Замужем?
– Нет, все еще невестюсь.
– И не была? – удивился я.
– И не была! – засмеялась Люська. – Но скоро буду. Через месяц свадьба. Кстати, приглашаю тебя. Вот… Тут она достала из сумочки стопку красиво отпечатанных на мелованной бумаге приглашений и протянула одно мне. А потом и Хаскину такое же вручила, добавив: – И вас, конечно, тоже буду счастлива видеть. Большая честь для меня.
– Ну, разве что в роли свадебного генерала, – смущенно захихикал Хаскин. – Но за приглашение спасибо. Поздравляю!
– Да, и я тоже поздравляю, – сказал я не вполне искренне и стал откланиваться, чтобы не мешать интервью, но Илья Львович меня удержал:
– Оставайтесь, Костя. Сами что-нибудь интересное расскажете, – а потом, обращаясь уже к Люське, добавил: – Костя, можно сказать, моя правая рука.
Я и остался. Не без удовольствия. А Люська сразу стала серьезной, достала из сумочки диктофон и интервью началось.
– Год назад вы захватывающе интересно рассказывали о библейских кодах, обнаруженных учеными из Израиля. Мы получили тогда море читательских писем. И чуть в этом море не утонули. Со времен того интервью, я вижу, многое изменилось. Мы, помнится, беседовали в какой-то тесной комнатке, в которой помещался ваш офис. А сейчас…– Люська сделала рукой широкий круговой жест, – тут целый институт. Как, кстати, он называется?
Я испугался, что Хаскин, забывшись, выдаст ей непристойное сокращение, но Илья Львович был бдителен и только хмыкнул:
– За помещение для института мы должны благодарить щедрых спонсоров. А официального названия у него пока нет.
Вопросы сыпались из Люськи, как из пулемета. Но все – по существу. Было видно, что она хорошо подготовилась.
Хаскин явно оказался во власти ее обаяния, забылся и «поплыл». Когда она спросила его о сути его открытия, он начал было словоохотливо рассказывать про 120 лет и «того парня».
Я стал нарочито покашливать. Он удивленно уставился на меня, но потом понял и сказал, виновато разводя руками:
– Вот видите, Людмила Теодоровна, Костя меня предупреждает, что я секреты разглашаю. И справедливо предупреждает. Мы же дали подписку о неразглашении. Так что всё, о чем я вам успел проболтаться, это не для печати. Я могу рассчитывать на вашу скромность?
