***
Мы с Хаскиным представляли ту еще парочку и для стороннего наблюдателя являли собой довольно комичное зрелище. Правда, долгое время этим наблюдателем была исключительно моя мама.
Илья Львович пристрастился к нам наведываться. Не потому, что в этом была какая-то нужда или я был ему особо интересен. Нет, всё из-за пирожков, которыми угощала его мама. Пирожки с капустой, картошкой и творогом удавались ей на славу, а Хаскин вечно был голодным, сидя днем и ночью в своем каземате за Лианозово. И иногда даже забывал съесть свой неаппетитный бутерброд с колбасой. Так что у него с мамой всё сошлось. Она любила печь эти пирожки, да не для кого. Я ими в детстве объелся и с тех пор в рот не беру. А тут нежданная радость – ценитель и фанат ее стряпни объявился. Словом, и она, и он не могли друг на друга нарадоваться.
Однажды Илья Львович снова появился, сияя довольной улыбкой. И не в предвкушении маминых пирожков, а совсем по другой причине.
– Ну, Константин, пляшите! – воскликнул он. – Купили нас! С потрохами купили… Теперь начнется новая жизнь. Как у белых людей. Со следующего месяца начнете получать не жалкую тысячу, а две. А там поглядим. Думаю, и это не предел.
– С чего вдруг такая щедрость?
– Эх, Костя, как говорится, меньше знаешь, крепче спишь. Кроме того, боюсь сглазить. Одно могу сказать – возможно, мы с вами попали в сказку, – загадочно ответил обычно столь словоохотливый Хаскин и тут же перевел разговор на другую тему.
Что ж, не хочет говорить – не надо. Я не из тех, кто лезет в душу со своими расспросами.
***
Сказка, на которую намекал Хаскин, между тем становилась былью. Причем, в масштабах и в сроки, которые нам и во сне привидеться не могли. Месяца через три Илья Львович позвал меня «на смотрины». За мной прибыл роскошный черный мерседес и привез в один из живописнейших уголков ближнего Подмосковья. Холм, на который мы въехали, был перегорожен высоким и глухим забором. У входа стояла стеклянная будка с вертушкой – пропускной пункт. Рядом с будкой прямо на травке сидело несколько охранников, нежащихся под майским солнышком. На каждом военизированная униформа с эмблемой – молния, низвергающаяся с небес на землю. Из-за забора доносился яростный лай собак.
«Ого! Куда это меня привезли?» – только и успел подумать я, как из будки выскочил Илья Львович. Лицо его лопалось от удовольствия.
– Вот, Костя, теперь это все наше! – воскликнул он в упоении, глотая еще больше звуков в каждом слове, чем обычно. – Да, да, не удивляйтесь. Теперь не мы двое, а целый институт будет заниматься библейскими кодами.
