Перцовый смузи | страница 25
Потоком слёзы потекли, зачем теперь твоё «Прости»? Когда уже решили мы, но ты ушёл, меня оставив с животом.
Вновь наступила ночь. Он больше не звонил. Но сколько боли и тоски огнём пылали у него в груди. Звонит сама – но абонент вне доступа сети. В о банк пошла и номер друга набрала.
– Привет, дай номер Коли.
– Карин, прости.
– Он так сказал?
– Нет, погоди.
– Зачем тогда он мне звонил?
– Кто?
– Коля.
– Ты с ума сошла?
– Что?
– Ты не знала?
– Что?
– Его похоронили девятого числа.
– Но он звонил позавчера.
– Не мог… он умер в два часа девятого числи.
– Но как?
– Сгорел.
– Но, от чего?
– Туберкулёз.
Она умолкла, тишина, он продолжал.
– Ты помнишь был пожар. И после этой смены он… он не пришёл больше домой.
– Но почему?
– Горел туберкулёзный диспансер, он выводил людей. Он знал на что идет…
– Спасибо, я всё поняла. Он это сделал для меня.
Юмористические нотки
ДОЕДАЯ МОЗГИ
На кухне тихонечко масло скворчало, под крики, истерики, брызги слюны. Картошка шмотками уже подгорала, забытая в воплях делах бытовых. Стояла посуда мечтая о Фери, желательно с губкой и теплой водой. К ногам прилипали остатки обеда, впивались в ступни крошки корки сухой. А веник в углу обрастал паутиной, забытый, несчастный, бесхозный, чужой. Паук рукодельник, художничал стильно и швабру отделал густой «бородой».
– Да что ты молотишь, я тоже устала. С работы, готовлю, но все же не так.
– Да так, но хотя бы помой сковородку, с плиты больше я не хочу доедать…
– Ах так. Тогда сам готовь, я не рабыня, не буду совсем больше я убирать.
– Ах так. Поросло всё давно паутиной, и на пол наш страшно уже наступать.
– Помой!
– Я?
– Меня это не напрягает. Порядок он заешь и разным бывает.
– Порядок?
– Конечно…
– Да ты посмотри, в углу уже год твои труханы, под шкафом – капец, а в шкафу – я молчу… Откроешь, и мухи, и запах в лицо…
– Да ты что?
– А что? Открой же глаза, как весь дом засрала…
– Я?
– С порога в нос бьют экскременты кота, по дому в носках пройдёшься – беда, стола за посудой уже не видать, и кто же должен всё это убрать?
У дамы в халате округлились глаза, обтерла руки о сальные бока, и опять понесла.
– Да ты не любил меня никогда!
– Я?
– И не уважал!
– Кого? Тебя?
– Меня, никогда…
Последней фразой стал визг косяка. Развод – между ними стена. Но она, при каждом удобном моменте подругам, пуская слезу, вспоминает его, такого «плохого», «ужасного» мужа, который к порядку не смог приучить так её.
Милые дамы, «доедая мозги», подумайте дважды, правы ли вы?