Тренировочный курс доставил мне массу неприятностей, и я бы не хотел задерживаться на подробностях. Необходимо было развить навыки по овладению самогипнозом, и, как при любом обучении, они приобретались довольно медленно. В отличие от бытующего мнения, у людей с низким интеллектом и слабоумных развить их невозможно. Самогипноз требует глубокой сосредо— точенности, ключом к успеху здесь является умение концентри— ровать внимание (о гипнотизере я пока вообще не говорю).
Речь идет о субъекте воздействия. Гипнотизеру делать с ним абсолютно нечего, разве что дать необходимую установку «спать… спать… спать». И то не обязательно, если как следует разобраться в методике этого фокуса.
Я усваивал эту науку почти каждый вечер в течение получа— са и более. Признаюсь, то было весьма утомительное занятие, и не однажды, дойдя до полного отупения, я клялся не участ— вовать больше в этом фарсе. Но каждый вечер, убив очередные полчаса на то, чтобы ублажить де Нанта, я видел Ивонну и раздражение бесследно исчезало. Мне кажется, старик нарочно оставлял нас после занятий наедине, вознаграждая меня таким образом за тяжкий труд, и держу пари, что отпущенное нам время мы проводили гораздо интереснее, чем он.
Мало-помалу я стал делать успехи. Наконец, по прошествии трех недель самоистязаний, настал момент, когда я смог пог— рузить себя в состояние легкого сомнамбулизма. Я помню, как слабый блеск дешевого камня в кольце профессора де Нанта вдруг стал усиливаться, пока не залил все вокруг ослепитель— ным светом, и как звучал в моих ушах его голос, невнятный, словно всплески речной волны в тихую погоду.
К концу ноября мы овладели второй стадией летаргии, а по— том, не знаю почему, но во мне проснулся вдруг бешеный азарт. Дела я забросил. Мне стало невыносимо скучно видеть унылые лица клиентов, которым я вынужден был бесконечно объ— яснять, почему акции, купленные до кризиса, — сейчас обесце— нились наполовину и более. Спустя некоторое время я стал заглядывать к профессору уже и днем, и мы, как пара сумас— шедших, снова и снова повторяли наши бесконечные эксперимен— ты.
Ивонна лишь отчасти была посвящена в наши безумные планы. На время опытов она всегда выходила из комнаты и потому лишь смутно догадывалась о конечной цели нашего предприятия, не говоря уже о способах ее достижения. Не думаю, чтобы она особо верила в успех, однако всячески поддерживала отца.
И вот однажды в первых числах декабря в моем мозгу воз— никли первые воспоминания. Поначалу они носили бесформенный, неясный характер: смутные ощущения, которые я никак не мог заключить в жесткие словесные рамки.. Я пытался описать их де Нанту, но безуспешно.
