— Мои? — отозвалась она. — Нет, нет. Мы должны сделать так, как он написал. Неужели ты думаешь, что я не исполню его последнюю просьбу?
Ну, в общем, мы так и поступили. Я взял те жалкие нес— колько тысяч долларов и поместил их в акции как раз во время декабрьского спада. Вы, конечно, помните, как дальше разво— рачивались события. Как стремительно взлетели весной цены, словно стремясь достигнуть уровня 1929 года, тогда как на самом деле депрессия лишь устроила короткую передышку, соби— раясь разразиться затем с новой силой.
Я чувствовал себя в этой стихии, как рыба в воде. Я играл на повышение, покупал и продавал, а когда настало двадцать седьмое апреля, разом продал все акции, выручив за них сум— му, в пятьдесят раз превышающую начальный капитал, после че— го со спокойным сердцем наблюдал наступление очередного спа— да.
Вы скажете — совпадение? Очень может быть. В конце кон— цов, большую часть времени Аврор де Нант находился в здравом уме. О весеннем подъеме деловой активности предупреждали многие экономисты. Возможно, он тоже его предвидел. Возмож— но, он затеял все это с одной целью: вовлечь нас в биржевую игру, заставить пойти на риск, на что мы не решились бы при иных обстоятельствах. И поняв, что его планы могут рухнуть из-за отсутствия денег, он избрал единственно возможный спо— соб их достать.
Все возможно. Таково, на мой взгляд, рациональное объяс— нение данного феномена, и все-таки… меня постоянно пресле— дует картина разрушенного Термополиса. Я снова и снова вижу холодную серую пустыню и летающие в воздухе комочки плесени. Я часто размышляю о последствиях непреложного закона вероят— ности и о призрачном Джеке Андерсе, живущем по ту сторону Вечности.
Ведь кто его знает, а вдруг сейчас, в эту самую минуту, где-нибудь в прошлом или в будущем, в той или иной форме мой двойник существует? Иначе как объяснить то последнее виде— ние? Как объяснить сказанное Ивонной у могилы отца? Даже ес— ли предположить невозможное — что де Нант знал, какие именно слова произнесет Ивонна над его прахом, но как объяснить те слезинки — те самые, что скатились одна за другой по бледной щеке, слились воедино и упали на черное платье?
Вот вопрос…
