Углубившись в подробности, Поляк рассказал, что они втроём добрались до ещё одного помещения, где их ожидал десяток чурбанов. Они судорожно метались по нему, как тараканы по горящему дому, таща с собой какие-то бумаги и документы. Само помещение едва ли напоминало продовольственный склад, скорее радиоточку. Слова про радио и заинтересовали как сержанта, так и капрала. Сгоревшая рация Андерсона не выдавала даже белого шума, а надо было связаться хотя бы с другими взводами. Если повезёт, то с Данангом, Сайгоном. Ну а джек-пот в этой рулетке- связь со штабом корпуса морской пехоты. Но до тех пор, отделение «дельта 1-1» в изоляции. Мешок риса был сродни подарку на рождество 6-ти летнему ребенку по уровню радости. Где-то среди тоннелей забрезжил лучик надежды.
Уэйд, Бен и Манчини вновь караулили тоннель возле лазарета. Бен пересчитывал вслух патроны в ленте, Манчини без остановки чесал макушку, а потом разглядывал ногти, неприятно морщась. Уэйд чистил М16, иногда поглядывая на Бена, пытаясь понять почему тот промолчал.
– Семьдесят пять, семьдесят шесть, семьдесят семь…
– Твою ж мать! Похоже вши завелись!– Манчини вглядывался в грязные ногти.
– Вши в джунглях не живут, семьдесят восемь, семьдесят девять…– тихо ответил Бен.
– А это что по твоему?– Раздражённо Манчини ткнул Бену под нос грязную ладонь, на которой лежала группа мелких, черных точек. Уэйд включил фонарь и подтянул его руку к себе, светя на ладонь.
– Это куски почвы, башку мыть надо чаще.– Ответил Уэйд, выключив фонарь и вернувшись к чистке оружия. Манчини облегчено выдохнул и отряхнул ладонь.
– Схожу отолью.– Манчини повесил автомат на плечо и направился к казарме, оставив Бена и Уэйда одних. Когда шаги шнурованных ботинок стихли в тоннеле за их спинами, Уэйд решился заговорить.
– Почему ты меня не сдал?– Счёт вдруг прекратился, Бен перевел взгляд на Уэйда.
– Потому что устал.– Счёт возобновился. Уэйд слегка опешил.
– От чего?– Бен тяжко вздохнул, как будто на этот вопрос он отвечал десятки раз и уже задолбался повторять одно и тоже.
– От этих говённых джунглей, от этих злогребучих тоннелей, от чурбанов. Мне до дембеля четыре недели было. Четыре!.. Сегодня я должен был лететь в Сайгон, а потом до Флориды. И тут на нахер, Сайгона больше нет, а мы копошимся в этом говне вместе с гуками. Я устал таскать с собой эту хреновину, устал первым идти в бой. – Злобно вздохнув, он замолчал. В его голосе чувствовался эмоциональный надлом, очевидный даже самому чёрствому человеку. Злость, горечь, усталость кипела в нём, обжигая все его существо.
