«Кто же это? – растерялся Иван. – Ах да! Это Маруся, подружка. Ну всё! Попался Зайнулла!»
Иван даже мимолётно посочувствовал товарищу:
«Как его угораздило влюбиться в такую красавицу, на которую взглянуть страшно, не то что за руку взять? А с виду такая скромница – бабушкино платье – и сидит вяжет. А Маруся из неё совершенно никакая. Скорее Шахерезада, царица Тамара, Чио-Чио-Сан! Мороз по коже!»
– Заходи, – сказала Ольга. – Марьям, это Иван, ты знаешь. Иван, это Марьям, но ей Маруся больше нравится.
Марьям скромно потупилась. Настолько, что Иван смог даже присесть рядом с ней и Ольгой, хотя по-прежнему чувствовал робость перед марьямовскими точёными запястьями и совершенно уже исключительной талией. Итак, Марьям молчала. Ольга, розовая от волнения, пыталась сделать вид, что рада, а не раздосадована Ваниным поведением. Тот, не зная, что говорить, незаметно погладил Ольгу по запястью. Ольга вздрогнула всем телом. В комнату влетел Зайнулла с обломанной черёмухой. Черёмуха пахла духами Ольги.
Иван не мог бы объяснить, каким образом переминающийся и безмолвный Зайнулла и сидящая истуканом Марьям-Маруся договорились и вышли из комнаты вместе. Хотя был уверен, что при этом они даже не взглянули друг на друга и не брали друг друга за руку.
Иван и Ольга остались вдвоём. Ольга начала в задумчивости мерить шагами комнату, качаясь, как маятник.
– Знаешь, сегодня в Парке имени Железнодорожников День цветов в честь Первомая. Я хотел тебя пригласить. Они домики поставили. Такие, знаешь, как игрушечные города, с куклами. Маленькие стога. Клумбы фигурные разложили, с надписями. Редкие цветы тоже будут. Букеты.
Иван поймал Ольгу за руку и посадил рядом с собой.
– Пойдём! – Он не понимал, что говорит.
– Да, конечно, – сказала Ольга. – Но мне надо переодеться, не мог бы ты…
Ольга сидела неподвижно на диване. Иван положил руку ей на платье, отчего вся предыдущая Ванина жизнь с треском вылетела из его бедной головы.
Ольга молча попыталась вырваться и вскочила. Иван усадил её силой. Подскочил к двери, повернул ключ до упора, захлопнул окна, поглядев ещё мгновение вслед удаляющимся Зайнулле и Марьям. Да, они даже за руки не держались.
Ольга, видимо, страшно боялась испугать соседей и пыталась смолчать, но совсем смолчать не получилось. Когда Иван вгляделся ей в лицо, Ольге давно уже не было больно, но от изнеможения она едва переводила дух. Солнце за окнами пригасло. Но, если не зевать, Иван и Ольга вполне успевали в Парк имени Железнодорожников и на детскую железную дорогу, и на День цветов, и на Вечер Танцевальной культуры и отдыха, даже пешком, не говоря уже про трамвай. Надо было только одеться. Ольга лежала с удивлённой улыбкой.
