– Вовсе нет! Просто в преобразовании Лоренца под знаком радикала образуется отрицательное число. А что это значит? Что решением уравнения будет мнимое число. А это мнимое число и позволяет идти обратно во времени.
– Гениально! – восхитился Леонид, хотя на самом деле мало чего понял, – ты создала машину времени!
– Теоретически, – покачала головой Елизавета, – мы испытали её на неодушевлённых телах, на животных…
– И что?
– Они исчезали из камеры. Но мы не можем определить куда. То есть ошибки быть не может, но доказательства, что они отбыли в прошлое, нет. Нужен опыт с добровольцем.
– Так почему в этом проблема? Думаю любой захочет стать первопроходцем темпоральных путешествий!
От волнения в речи Леонида стали появляться давно забытые специфические термины.
– Проблема в том, что моя установка может отправить предмет назад во времени, но вернуть его обратно не может. Ему придётся идти своим ходом.
– Да уж, – философски покачал головой художник, – можно ведь и не дойти.
– То-то и оно. Из нашей группы никто не хочет быть добровольцем, все знают, что это громадный риск, а с улицы людей мы тоже не можем звать, это ведь не дешёвый аттракцион, а серьёзный научный эксперимент. На следующей неделе мы вылетаем на симпозиум в Париж, если по возвращении мы не найдём выход из положения, придётся обнародовать половинчатые результаты, за которые Нобелевской премии нам не дадут.
– Грустно, – сказал Леонид и пошёл в мастерскую работать.
* * *
Елизавете в Париже понравилось. Город поразил её, она посетила Лувр и долго рассказывала Леониду о его шедеврах. А ещё она потратила почти все командировочные и привезла супругу настоящую золотую монету.
– Флорентийский дукат, – пояснила она, – или флорин. Пятнадцатый век. Пусть всегда будет с тобой.
Уже ночью, когда они засыпали, Леонид вдруг неожиданно сам для себя сказал:
– А что если я буду добровольцем?
У Елизаветы сон как будто рукой сняло. Она подскочила и включила свет.
– Ты это серьёзно?
Леонид пожал плечами.
– Это ведь очень опасно. Установка экспериментальная, а вдруг какая-то ошибка в расчётах? Унесёт во времена динозавров, и поминай как звали.
– А деньги за участие в эксперименте дадут?
– Александр Семёнович говорил, что да, но сколько, я не знаю.
Денег давали десять тысяч «зелёных». Для себя Леонид уже всё решил. Этого хватило бы, чтобы поменять «двушку», доставшуюся в наследство от отца, на трёхкомнатную квартиру где-нибудь на окраине.
Александр Семёнович Шеин оказался приятным, но каким-то чересчур интеллигентным человеком, лет тридцати – тридцати пяти.
