Шёл уже третий месяц его пребывания на станции и только этой уважительной причиной можно было оправдать неожиданный для него самого и вопиющий по дипломатическим меркам бросок за мелькнувшей в проёме тенью тоже слоняющегося без дела переводчика.
– Тише, родной! – негромко попросил Тарасов испугано было заверещавшего чужака, пошедшего крупными, ярко красными и, по всей видимости, отпугивающими пятнами,
– Что вы хотите со мной сделать? – дрожащим тенорком проблеял гуманоид, когда с его рта убрали широченную сибирскую ладонь, – Предупреждаю, я – особь мужского пола!
– Знаете, я тоже, – заговорщицки подмигнул полковник, – Хотя, на Земле это сейчас многих бы только раззадорило! А, вообще-то, я к вам не за этим. Может по маленькой?
– Ну хорошо, – боязливо оглянувшись на запертую дверь и поменяв окраску тела под цвет находящегося за его спиной спального мешка, что, вероятнее всего, соответствовало земному втягиванию головы в плечи, наконец-то сдался таукитянин, – В принципе, я, как специалист по межсистемной лингвистике, не только могу, но и просто обязан донести до вас некоторые тонкости альдебаранской семантики, без которых ваше общение может быть существенно затруднено даже на вашем родном языке. Вы меня понимаете?
– Да-да, я всё запи… кхе-кхе, – поперхнулся Тарасов, вовремя сообразив, что чуть не спугнул ценный источник, – простите, этот короновирус меня уже достал! Я говорю, всё запиминаю и память у меня хорошая, недавно вроде менял. Да вы пейте, не стесняйтесь, у нас на борту этого гутали… гм, гуманизатора завались! Вчера только грузовичок залетал и целую упаковку доставил для профилактики конта… э-э, контактёров иных цивилизаций!
– Да-а-а! – с энтузиазмом согласился инопланетянин, шумно втягивая хоботком флакон фиолетового денатурата, доставленного на МКС вследствие какого-то непонятного сбоя в логистическом программном обеспечении и за нехваткой свободного пространства просто забытого в каюте Тарасова ещё предыдущей экспедицией, – Давненько я уже не ощущал столь тонкого букета, а послевкусие, м-м-м… Это ваш секретный станционный рецепт?
– Мы говорили о тонкостях альдебаранской семантики! – заискивающе напомнил ему Тарасов, подавая следующий флакон с уже услужливо приоткрученной термокрышечкой.
– Ах да, семантика-шнемантика! – с воодушевлением забулькал пришелец, наполовину опустошая очередное халявное подношение, – Верно, возможно, именно в семантике и состоит ваш единственный шанс для опережающего контроля складывающейся ситуации. Итак, слушайте меня и никому не говорите, что услышали, ибо я вам ничего не говорил!
