Анка проводит рукой по плечу, огоньки вспыхивают ярче, отражаясь в темноте глаз красным пламенем. Показалось, что рядом со мной сидит не миниатюрная девушка, а огромный краснокожий дракон, огнём поглощающий пространство. Всего лишь миг и пламя с рёвом бросится на деревню, сжирая тьму на своём пути, оставляя только мелкий невесомый пепел.
— Естественно. Как и должно быть, — но голос говорил о печали. А глаза сказали больше, чем слова.
Став элементалем, Анка потеряла человеческую часть себя. И будучи не в силах от неё отказаться, она застряла на перекрестье миров, ежедневно мучаясь, пытаясь их соединить.
— Неужели любовь стоит того, чтобы так страдать?..
И сама себе отвечаю — стоит. Да, любовь стоит того. Если она настоящая.
Показалось, что прошла всего минута, но в помещении стало холоднее. Подняв голову, не вижу Анку — она ушла, а вместе с ней и иссушающий жар. Дотронувшись до лба Мали, убедилась, что он прохладный, дыхание ровное, запах гнили испарился вместе с паром, оставив лёгкость и сонливость. Девушка ещё долго будет спать.
Выбравшись наружу, наталкиваюсь на Томара, вернувшегося к палатке. Он сидел на лавочке, прислонившись к деревянной опоре, и что-то строгал из деревяшки маленьким ножом. Присмотревшись, увидела очертания шахматной фигуры коня.
— Не знала, что вы любитель шахмат, — заметила, присаживаясь рядом.
Он мельком глянул, и вернулся обратно к своему занятию. От света горящего фонаря почти ничего не было видно, поэтому колдун подсвечивал руки магией. В отличии от корабельного колдуна, она хорошо его слушалась.
— Всего лишь игра. Мале нравилось.
— Жар ушёл, — замечаю мягко, покрывая его руки и вытягивая почти готовую фигурку. — Она поправится.
Он выдохнул и будто уменьшился. Словно горе так набухло в его венах, превращая в тёмный, озлобленный шар, что, утратив причину, он сдулся, высыхая до глубокой усталости, от которой теперь и подняться с места — непросто. Морщины сильнее залегли возле губ и на переносице, вычерчивая новую карту тревог.
— Кто бы сказал, что ребёнок станет моей слабостью. Я думал, инквизиция всё забрала, но, когда увидел её такой маленькой, крошечной, когда она потянулась ко мне магией, я сразу почувствовал родство. Понял, что она — моё продолжение. И полюбил всем сердцем. Я так боялся, что она навредит себе, всегда держал в ежовых рукавицах, помня, что со мной сделали люди за мои способности. Мою неосторожность. Но Амалия — она свет. Который чуть не погас, когда вы начали дразнить вечного.
