Колдун топнул ногой:
— Я не посмею сделать из моей дочери шаманку! Она настоящая колдунья, а ваши отвары…
— Отворяют душу! — отрезала женщина, сузив глаза и перейдя в наступление. — Если душа чиста, ребёнок не пострадает. Она выживет. Её воля решать, кем быть. Без добровольного желания нельзя стать шаманом.
— Шаманизм — медленная смерть, — тихо ответил Томар, опуская голову.
Заметив моё приближение, мужчина успокоился, как-то сгорбился, опускаясь на скамейку, чтобы перевести дух. В его глазах читался немой укор, будто я виновата в том, что утратила ариус.
— Что здесь происходит?
— Перепалка между видами магии. Застарелый спор, — успокаивающе ответила Марка. — Хочешь проведать Амалию? Скоро ей станет лучше, и девушка была бы рада увидеть рядом с собой знакомое лицо.
Колдун вновь взвился, торопливо поднимаясь и пытаясь проскользнуть в шатёр, однако бдительная знахарка преградила путь, отталкивая назад.
— А почему я не могу увидеть дочь?! — возмутился он.
— Чтобы не смог помешать лечению. Напоминаю, колдун, вы здесь в гостях. И ваши люди сами обратились к нам за помощью. Мы будем оказывать её на наших условиях. А теперь уйдите. Ваши эмоции загрязняют воздух. А для выздоровления нужна свежесть и свобода, — с натянутым спокойствием заявила Марка, выставляя руку вперёд.
Было видно, что, если колдун по-доброму не уйдёт, женщина применит силу. И Томар был вынужден уйти. Напоследок только буркнул что-то ядовитое, отчего Марка пошатнулась, холодным взглядом окинув его удаляющуюся спину.
— Будь осторожна с этим человеком, Селеста, — предупредила она. — В нём много яда и гнева.
— Он чуть не умер. В его теле сидел Ктуул.
Знахарка вздрогнула, по-новому глядя в сторону хромающего колдуна.
— Нехорошо. Вот это действительно нехорошо.
С уходом Томара, к шатру вернулись псы. Их вытянутые морды нет-нет, да и поворачивались в его сторону, прикидывая вернётся злой человек или нет. Поджарая красная псина ткнулась носом в мою ладонь, проверяя нет ли чего вкусненького, а потом нахально развалилась в ногах, подставляя пузу, мол, не стой, а давай чеши!
— Собаки чувствуют хорошего человека, — одобрительна заметила Марка, когда я присела и погладила жёсткую шкуру, отчего пёс возбуждённо завилял хвостом. — А плохого станут избегать.
— Томар не плохой человек. Он сложный. С непростой судьбой. Маля — всё для него. Неудивительно, что он так переживает за дочь, — вступилась за колдуна, поднимаясь и подходя ко входу в шатёр. Я не стала повторять слова Кукулейко. Не стала говорить и о своём невыполненном обещании.
