Проснувшись, Мэри попыталась протереть сонные глаза, но левая рука не поддалась импульсу. Звон наручников окатил девушку холодной волной отчаяния. Из гортани вырвался жалобный стон, который со временем переродился в яростный крик.
Мэри взывала, запрокинув голову вверх, к тусклым белым лампам палаты. Её волосы словно дикая трава рассыпались на подушке, а лицо налилось бордовым цветом.
Дверь распахнулась и в палату вошёл охранник, один из тех, кто помогал тому ужасному доктору.
– Заткнись! – воскликнул он. – Ну же, заткнись!
Мэри затихла и, оскалившись в гримасе горечи, посмотрела на него.
– Сейчас я тебя отстегну. Ты сходишь в туалет и помоешься. Потом поешь, и я тебя снова пристегну. И не думай ничего выкинуть, или я вколю тебе препарат. – Он снял с пояса шприц-пистолет – того же образца, что впился в руку девушки за мгновение до того, как сознание померкло, – и показал его Мэри. Другого оружия у него, казалось, не было. – Тебе ясно?
Мэри хотелось запротестовать, но она взяла себя в руки и кивнула.
Охранник подошёл к кровати и внезапно застыл. Он протянул руку и погладил Мэри по щеке тыльной стороной ладони. Девушка с отвращением отдёрнула голову.
– Любишь же ты всё усложнять, да? – сказал он.
Мэри ничего не ответила. Когда охранник снял наручники, она вскочила с кровати и двинулась к одной из двух дверец, расположенных в палате. На каждой из них были опознавательные таблички. Мэри открыла ту дверцу, где оранжевыми буквами сияла надпись «WС». Туалет буквально блистал чистотой, чем сильно отличался от тех образов, что привыкла видеть Мэри в повседневной жизни. Как оказалось, он не запирался. Но несмотря на это, уборная оказалась для девушки местом, где она смогла обрести некое внутреннее ощущение безопасности. Казалось, в этой тесной кабинке можно было скрыться от всего мира. Но мир не позволял о себе забывать. Будто бы предчувствуя нежелание Мэри выходить, охранник постучал в дверь.
– Эй! Ты чем там занимаешься? Вылезай!
Когда девушка вышла, он указал ей на соседнюю дверь.
– Послушай, – Мэри постаралась вложить в тон все остатки спокойствия. – Что вам от меня нужно? Почему вы меня здесь держите?
