Тальвер сжал губы и кивнул головой. Он боролся. Боль просыпалась в нём, и эмоции накатывали на парня неудержимой силой. Наконец он откроет ей этот терзающий его душу секрет. По правде говоря, Тальвер устал скрывать в себе его, но и боялся взрыва своих чувств, переполнявших нутро мученика. Со слезами на глазах бедолага продолжил, всё же взяв себя в руки:
– Тогда, когда я находил в ней последнюю свою надежду, она погибла… внезапно и безвозвратно она ушла из моей жизни.
– Сожалею. – Чувственно произнесла Фетиль, гладя по руке мужественного воина.
– Техногенная катастрофа. – Прошептал тот сквозь слезы. – Взрыв на телепортационной станции. Эта станция связывала нашу планету с её спутником, всё равно как если так же связать Землю и Луну, и тогда вам представилась бы возможность ходить по ней, как по той почве, на чём стоим.
– Она оказалась вблизи того…
– Очага происшествия, да. Тогда я пожелал того, чтобы меня охватил сердечный приступ. Но я не дождался того. Зато был подавлен морально глубоко и безвыходно, физическое же моё состояние практически совсем сошло на нет. Тогда я и решился на тот поступок, благодаря чему я здесь.
В воздухе повисла тишина. Так же тихо и неподвижно, как телепортный проводник шаттла Тальвера над головами сидевших в углублении внушительных корней громадного древа. Наконец он открыл ей это. Хотя мужчина сам не видел в этом особого смысла, а всё же на душе молодому человеку стало значительно легче. Здоровый, сильный, как никогда раньше, Тальвер спустя несколько минут уже сладко дремал под раскидистым «лесным царём», и сны ему снились спокойные и безмятежные. В чём-то всё-таки имел свои достоинства век технологий, в который родился и жил три десятка лет онимбиец на той далекой чудо-планете, куда не ступила нога ни одного землянина; да что там говорить, Айван, Кириокас и Фетиль только знали о ней со слов Тальвера, и рассказы его вырисовывали в мысленных образах друзей космонавта нереальные, фантастические и страшные картины. Выходило так, что Земля для Тальвера стала куда более комфортной и безопасной, нежели Онимбия в представлении двух охотников и девушки космического героя. Стоит заметить, что Айван и Кириокас по сравнению с той же Фетилью вообще ничего не знали о ней. Послушали бы они сейчас рассказ Тальвера, у обоих бы отвисли челюсти. Но Фетиль что-то внутри подсказывало, что и на Онимбии есть любовь, доброта, взаимовыручка. Девушка верила, что в любом месте можно приобрести счастье. Но, по-видимому, для кого-то нужны альтернативные варианты. И Тальвер нашёл в своём собственном понимании тот единственный выход, способный даровать ему покой. К слову, гиперсон сказался отлично на организме покалеченного судьбой парня. Всё же, как того и следовало ожидать, от такого выбора напасти не закончились для героя.
