Она хочет игрушечный пистолет и яблочную шарлотку.
Я проснусь с этим воспоминанием. Я засну с ним.
И я знал, ты делаешь так же. Будешь бояться, что, когда в следующий раз твои драгоценные моменты потеряются или потускнеют. Что время, криосон или очередная технология, подаренная твоему телу, выжжет их из разума. Ты будешь видеть черное бесконечное ничто, и все, что в твоем опыте ценнее, будет медленно гаснуть. А когда ты поймешь, что больше ничего не можешь считать, это будет означать, что ты исчез окончательно и бесповоротно, и твои враги, и друзья.
Но спорить о природе настоящего светового расстояния нет смысла, если ты балансируешь на границе безумия. Уже не можешь отследить правнуков людей, которых помнишь – но продолжаешь кувыркаться в водовороте. Я пока не знаю, как ты здесь оказался, но уже понятно, что у тебя нет никаких шансов. Спастись тебе отсюда не удастся. Вспомни, кто ты есть на самом деле, и не греши против истины. Тут все чужие. Все, абсолютно все. Посмотри вокруг.
Я проснусь с этим воспоминанием.
Моя дочь настоящая. Она будет настоящей, пока я сплю. Не бойтесь, за ней присмотрят.
Она хочет игрушечный пистолет и грушевую шарлотку.
Она хочет игрушечный пистолет и луковую шарлотку.
Она хочет игрушечный пистолет и персиковую шарлотку.
Ты король.
Она хочет ходить.
Спать – все равно что стать родителем. Пробуждение родителя само по себе и есть продолжение сна. А когда взрослые родители пробуждаются друг для друга, рождается новое человечество. Поэтому любой объект или явление, что ты видишь, слышишь, вдыхаешь или касаешься, на самом деле не меняется, но меняется тот, кто эти изменения производит. Твое восприятие Вселенной.
Ты в какой-то миг замираешь, осматриваешь детали собственного естества – и вроде бы все на месте, ничего не поменялось. Но ты уже другой. Где эта грань, которая отделила тебя настоящего от тебя вероятного? Где та минута, когда ты понял, что все-таки не тот, за кого себя выдавал?
