Я иногда раздеваюсь и встаю перед зеркалом. Смотрю на эту девушку по ту сторону и задаю себе вопросы.
Как ее зовут? Ингрид? Анна? Мария? Вера?
Во что она верит? Что ее заводит? От чего ей бывает больно?
Ее бил отец? Или он был мертвым воспоминанием о чем-то хорошем? Она любит апельсины? Заказывает чай или кофе?
Она кого-нибудь любила в своей жизни?
Как она умрет?
Я воровка, Пол. И лучше всего на свете я умею воровать личности.
Я перевоплощалась в других людей с шестнадцати лет и уже не могу сосчитать всех, кем я была. Я жила чужими жизнями и называлась чужими именами. Воровала привычки и жесты. Я разучивала перед зеркалом слова с чужими интонациями. Я училась на время забывать, кто я на самом деле.
И иногда мне казалось, что я уже не смогу вспомнить. Понять, где здесь реальная Ингрид Амато. Какие мысли и слова ей принадлежат. Что чувствует именно она – настоящая я.
Ты веришь, что сделка с корпорациями швырнула нас в парадокс Тесея3, а мне кажется, все наоборот. И здесь у меня впервые за долгое время появилась возможность учиться быть собой.
Открывать и исследовать малознакомую девушку по ту сторону зеркала, чье лицо всегда казалось знакомым, а имя вертелось на кончике языка, но все время ускользало. Девушку, которая никогда не могла почувствовать себя нужной.
Как и все мы. У тебя была дочь, но не было дома. Не было места, где ты по-настоящему нужен. И может, мы всегда это чувствовали – и поэтому пытались сбежать. Просто не понимали, что правильный вопрос не «где», а «когда».
И то место-время, где я просыпаюсь, чтобы подумать о красном – не пункт назначения, но дорога домой, которая помогает мне познакомиться поближе с самой собой. И я хочу верить, что Ингрид, Пол, Джек и другие – все эти жители зазеркалья однажды встретятся.
Мы проспим тысячу лет. Мы пройдем тысячу снов.
Чтобы проснуться в мире, где мы нужны.
– Это не мимикрия, – говорит Пол, разглядывая голограмму «Анимуса» над приборной панелью. – Он будто пытается… понять жизнь.
Ингрид сидит в кресле пилота и по просьбе Райнера перебирает в голове детали своих воспоминаний.
– Понять что именно?
– Мы должны исходить из предположения, что Сигнал – представитель иного вида. Все что он делает – это любопытство. Безумное с нашего ракурса, но абсолютно логичное с его. Он может даже не понимать, что причиняет вред.
Райнер чувствует себя увереннее. Он теперь в родной стихии – в пространстве паттернов.
