Когда пришёл в себя, сначала решил, что всё-таки умер. Лежал неподвижно, пока не возникла потребность открыть глаза. Они быстро привыкли к полумраку пещеры, но перед этим уши Якова уловили знакомый шум водопада. Он здесь, никуда не делся, и он жив. Упрямый инстинкт самосохранения заявил о себе настойчивым желанием поесть. Повинуясь ему, Яков проглотил три оставшихся куска сушёного мяса и запил водой из фляги, которая закатилась под правое плечо, больно его сдавив. Тошнотворный ком в горле исчез. Он попытался встать, но не смог, ноги ниже колен пронзили тысячи мелких иголочек. Тогда он стал усиленно их растирать, закатав штанины. Минут через десять он смог шевелить пальцами, ещё через пять минут кое-как поднялся и тихонько подошёл к краю расщелины. Внизу не было крыс, они ушли. «Что я не бросился вниз со склона, прямо к ним?» – спросил он себя. Но раз не бросился, значит упустил возможность покончить с собой на пике отчаяния. А что теперь? «Пойду», – решил он.
Развернув карту и сверив маршрут, Яков двинулся медленно в сторону к гроту, первому обозначенному на карте ориентиру. Сколько часов он блуждал по лабиринту в полной темноте неизвестно, но мысли его то и дело перескакивали с «Зачем я туда иду?» на «Я должен идти и предупредить всех» и на «А что потом?». Ноги несли его измученное тело автоматически, холода он почти не чувствовал. Когда совсем устал, стала кружиться голова, готовясь расстаться с сознанием, но Яков упорно цеплялся за обрывки мыслей, не отпуская его. Наконец наступило какое-то тупое безразличие. Лишь перед внутренним взором мелькало что-то блестящее, перемещаясь с одного поля зрения на другое, будто танцуя. «Наверное, это бабочка», – решил Яков, – «Указывает мне путь… Такая маленькая и резвая».
Позади остались узкие проходы, через которые протискивался с таким трудом, отвесные скалы, по которым карабкался из последних сил. Сам не заметил, что уже долго просто идёт по длинному коридору, в который проник, час назад, отодвинув два больших гладких валуна, обозначенных на карте красным крестом. Перед глазами маячила уже не только так называемая бабочка, но и целый рой насекомых, которые мелкими точечками оседали на зрачках, прилипали и мешали смотреть. Яков тёр глаза, понимая, что от напряжения последних дней и усталости у него начались видения – первые признаки сумасшествия. Под ногами, обутыми в кожаные сандалии, протёртые на ступнях до дыр, хлюпала вода.
