Он увидел её издалека, как только она повернула за угол дома.
Она не изменилась, разве что волосы стали чуть длиннее. Шла с рюкзаком на плече и пакетом в руке, улыбаясь просто так, без видимой на то причины.
Вдруг накатила тяжесть. Он будто прирос к креслу.
Зачем приехал? Чего хотел?
Он ничего не мог ей дать. Всё закончилось, в одну реку дважды не входят. Всё прошло и забыто.
И она, конечно, давно забыла. Конечно, у неё кто-то есть.
Может быть, даже замужем. За кого-то своего возраста.
Надо жить как живётся.
Хотел увидеть? Увидел.
Теперь уезжай. И больше никогда не вспоминай, не возвращайся.
От слова «никогда» в голове зазвенело.
Не бывает «никогда» и «невозможно». Не могло быть «никогда».
Не его вариант. Всегда и всё.
– Кира.
Она неловко обернулась, зацепив пакетом дверь.
– Привет, Кира.
На расстоянии вытянутой руки стоял Мужчина Мечты.
ММ, которого не стоило лишний раз вспоминать.
У которого не должно быть имени, потому что имя, произнесённое вслух, становится образом, воспоминанием.
Сколько раз с их последней встречи два года назад она представляла эту сцену. Продумывала, как будет выглядеть, что скажет, что скажет он.
Как в той сказке про джина, запечатанного в бутылке.
Но чем дальше во времени уходили события, тем меньше Кира представляла.
Чувства притуплялись, время не то что лечило, но затягивало старые раны. Наступало счастливое забвение.
Услышав его голос сейчас, увидев в двух шагах от себя, прибавившего в весе, ещё больше поседевшего, она ощутила, как невидимая рука без всякой осторожности разрывает стежки на затянувшейся ране.
Сердца забилось, в ушах зашумело.
Она забыла, что планировала сделать, что сказать. К горлу подкатил ком.
– Привет, – повторил он.
– Здравствуйте, Роман Викторович. Что вы здесь делаете?
– Хотел тебя увидеть.
– Можно было позвонить.
– Звонок не проходит.
Кира вспомнила, что после его новогоднего ответа разозлилась, скорее даже на себя, заблокировала номер и удалила из телефонной книги.
Просто чтобы избавиться от соблазна написать когда-нибудь ещё.
Она молчала.
– Как дела?
– Всё хорошо.
Они стояли друг напротив друга перед дверью подъезда.
– Пригласишь?
– Дочка дома.
Она соврала.
В закрытом от чужих глаз пространстве риск сдаться без боя возрастал в разы. Да что там в разы. Она хорошо понимала, что так оно и будет: не устоит, поддастся порыву, а потом мучительно долго будет жалеть, как ни раз уже жалела о многом, что происходило с ней из-за него.
– Понятно. Прогуляемся?
