Арка транспортации угрожающе пульсировала пунктиром белых огоньков и казалась неестественно огромной. Гигантской пастью, готовой прожевать меня, растворяя тело кислотной слюной, и выплюнуть на пол пустой зелёный комбинезон ксенобиолога.
– Звёздная дата 3021-04-19. Номер перемещения 713, – объявил прохладный голос искусственного интеллекта, женский для разнообразия. – Гайя Фай, пройдите на площадку для транспортации.
Я бездумно попятилась и наткнулась спиной на терпеливо ожидающего своей очереди «прыгуна». Он недовольно нахмурился и проворчал:
– Можно побыстрее? Я и так опаздываю!
Отступать некуда. Позади ждёт полунищенское существование минимум полгода с подвисшим вопросом жилья и обращение в социальную службу трудоустройства ЗССР с согласием на любую вакансию без неоплачиваемого испытательного срока. И скорее всего это будет сфера обслуживания, которую я на дух не переносила.
А моей славной Джин рядом уже давно не было. Единственная подруга, к которой я могла обратиться за помощью без чувства внутреннего унижения. Но она вышла замуж за космолетчика и устроилась на его звездолет специалистом по корпоративной психологии, чтобы быть рядом с мужем.
А вот впереди ждут наилучшие перспективы – бесплатное жилье, стартовый капитал, новое окружение, обещанная вежливость мужского контингента. Да и с предложением Таны Зу скучать не придется.
Так, уговаривая себя, я шагнула в пугающую арку… и перестала владеть собственным телом.
Возникло ощущение, будто меня спеленали смирительной рубашкой и подвесили болтаться на крюк, словно извивающегося червяка. В невольном ожидании боли я зажмурилась и тут же распахнула глаза в изумлении…
Потому что услышала отчётливый шепот сразу нескольких голосов.
– Помутнение цвета…страх… волнение… – шептал один, шелестящий, как листья на ветру.
– Грязный зелёный… плохо… тоска… бессмысленность бытия… – вторил ему другой, звенящий, как колокольчик.
А третий голос, похожий на хрипловатую музыку саксофона, добавлял:
– Серый… серебряный… Оператор грёз… Игольчатый край… ужас…
Вокруг бешеным калейдоскопом замелькали пятна, а голоса шептали и шептали, лезли в уши со странными рассуждениями о палитре каждого цветового спектра, который только можно было бы вообразить. Очень скоро мне захотелось заткнуть уши, но это было невозможно. Не было ощущения ни рук, ни самих ушей.
Но это неудобство оказалось лишь цветочками.
Когда голоса начали ускоряться, – да и меня понесло в цветном пространстве с безумной скоростью, – то слова просто-напросто слились в одно назойливо-острое, болезненное для слуха зудение. Как у туч мелких болотных насекомых в гипертрофированном варианте.
