– Идите, посидите пока в коридоре, – выпроводила она Люсьену, – а я пока заполню все необходимые бумаги. Зайдите в кабинет через десять минут. Хотя нет, давайте так: вы пока посидите в коридорчике, а я вас, когда надо, вызову.
Люсьена с градусником под мышкой очутилась в коридоре. Через некоторое время врач вышла из кабинета. Щелкнула замком, закрывая дверь на ключ. Гордо подняв голову, с независимым видом зашагала в сторону лестницы. Люсьена смотрела на нее, ничего не понимая. «А как же я…», – но вопрос застыл, так и не прозвучав. Врач столь профессионально ее проигнорировала, что «невидимая» пациентка не посмела и рта раскрыть, чтобы о себе напомнить.
«Куда это она… В туалет, что ли, направилась…», – предположила Люсьена. «Но раз ничего не сказала, наверное, вернется. Главное, чтобы не на обед ушла».
Время застывало, когда Люсьена попадала в поликлинику. «Первая, а все равно, сижу, жду …», – думала женщина. – «Так все здесь устроено. Даже если нет очереди – застреваешь перед дверью. Такой вот коридорный ритуал. И он неизбежен». Она посмотрела вокруг. На неуютных скамьях возле других кабинетов сгорбились в ожидании фигуры. Незнакомцы, застывшие бок о бок.
Время шло. Кому-то из сидящих было плохо. Но вопреки логике, именно здесь сосредоточилось равнодушие. В коридоре, перед дверьми – каждый сам за себя. Со своей проблемой. Со своей болью – один на один. В кабинете, за дверьми – выполняет рутинную работу врач. Каждодневную. Единообразную. Ему еще долго сидеть здесь. Заполнять карточки. Заставлять пациентов открывать рот. Слушать жалобы. Слушать дыхание… И завтра – то же самое. И даже через год. Сочувствие и соучастие давно ушли отсюда, не вытерпев повторения одного и того же. Чужое самочувствие никому не интересно. Оно – чужое.
Люсьена вытащила градусник. Ртутная полоска дотянулась до 39,3. Увидев температуру, женщина испугалась, а вслух возмутилась:
– Да что это они, издеваются, что ли над пациентами?! – воскликнула она, ни к кому конкретно не обращаясь.
Напротив нее сидел молодой человек. С виду ему было чуть больше тридцати. Люсьена уже давно заметила, что он поглядывает на нее. Поэтому на сорвавшееся возмущение тот немедленно отреагировал. Казалось, он только и ждал повода, чтобы начать разговор:
– И не говорите. Всегда здесь такое. Ты пришел на прием, но тебя не замечают, как будто и не приходил вовсе. Мой врач тоже куда-то ускакал. Наверное, важное совещание за чашкой чая наметилось, – заулыбался незнакомец Люсьене.
