Рик стоял перед лестницей, ведущий на улицу и смотрел вокруг. От перемешавшихся в воздухе запахов ему захотелось есть. Обнаружив неподалеку на углу улицы, заведение, он, недолго думая, отправился к его входу. Внутри было не так много народу, а точнее, один полноватый мужчина с залысинами, и сидящая вдалеке девушка, чье лицо Рик не мог разглядеть, так как она сидела к нему спиной. Но почему-то был уверен, что она невероятно красива. Красива как Мия… Отбросив тяжелые мысли и взяв себя в руки, он подошел к ней поближе, сев за пару столиков от нее. Здесь еле улавливался ее парфюм, что-то ближе к запаху сирени. Пока он сидел в задумчивости, к нему незаметно успел подойти официант:
– Добрый день. Вы уже выбрали, что будете на обед?
– Ох, простите. Здравствуйте, я не заметил, что вы подошли. Я сейчас выберу, одну минуту.
– Вам не обязательно торопиться, я с радостью подожду вас.
– Хорошо, благодарю вас.
Выбирать долго не пришлось. Определившись с обедом, Рик принялся ждать заказ. Голова раскалывалась, то ли от перенапряжения, то ли от голода. Возможно, от того и другого. Пока же он не хотел ни о чем думать. Последние события вымотали его до предела; он был истощен, и не только морально. В больнице немного привели его в порядок, что, несомненно, отражалось на его внешности. Теперь это был слегка даже ухоженный, худощавый молодой человек, постаревший раньше времени. Такое бывает с людьми, которые опередили время, либо им его не хватило, чтобы прийти в себя, после каждых напастей судьбы. Он смотрел на волосы той девушки, единственное, что было ему видно. Смотрел на волосы, но смотрел сквозь них, сквозь стену. Куда-то далеко. Туда, где не было всего этого. Туда, где не надо было принимать решения, гадать, брать ответственность за свою жизнь и прощаться с ответственностью за чужую, что было еще тяжелее. Он не привык быть один, хоть и кроме нее у него никого не было. Он не оказался готов. Он даже не полагал, что такое возможно в его мире. В их мире. А теперь ее нет. Есть официант, девушка, сидящая за пару столиков от него, и он сам. Есть все, кроме нее. Значит – нет ничего. Для него. Так мало нужно, чтобы жить дальше. Чтобы найти смысл в продолжении жизни. Но этого мало уже не вернуть. Все в прошлом. Ее запах, взгляд, губы. Ее голос, слезы, теплота рук, смех. Это и был его мир, который раскинут на обломки. И не имеет значения, что вокруг. Как много вокруг. Для него нет ничего, что было больше нее. Что значило больше, чем она. Все остальное лишь часть системы, винтики, приводящие механизм в действие. Слаженность их работы защищает этот мир от хаоса. Но не его мир. На его мир они никак не влияют. Ведь хаос в его мире теперь стал частью него. Поэтому он и смотрел теперь всегда этим взглядом. Ведь он смотрел не собой. Он смотрел внутренним хаосом.
