– Похоже, ты хреновый писатель, – осклабился Мирон, с наслаждением наблюдая, как Первоисточник поморщился от его дерзости. – Бессмысленная беготня по коридорам, банальные монстры, дешевые загадки, высосанные из пальца повороты сюжета – это все, на что ты способен? Ради чего вся эта писанина?!
Он с отвращением потряс листами. Лицо Первоисточника исказилось нервной судорогой. Писателю потребовалось несколько мгновений, чтобы взять себя в руки. Наконец он ответил с безумной улыбкой на дрожащих губах:
– Я пишу, потому что им это нравится.
– Кому им?! – взорвался Мирон, непроизвольно дернув рукой с ножом. – Кто они такие?!
– Неужели ты еще не понял? – Первоисточник вскинул брови в искреннем удивлении, и от этого стало не по себе: похоже, он действительно верил в чудовищный бред, рожденный в недрах его воспаленного мозга.
Безумные догадки, сменяя одну за другой, взрывались, будто галактики, в голове у Мирона, и когда их рокот наконец-то утих, он сказал тихим, лишенным всякой силы голосом:
– Они – это читатели?
Первоисточник кивнул:
– Ты существуешь, пока они следят за тобой. Вот прямо сейчас, в это самое мгновение, чьи-то глаза скользят по строчкам текста – и ты живешь, дышишь, надеешься, – он на мгновение замолчал, кивнув на листы бумаги в руках Мирона. – Точно так же жила девушка, пока ты читал про нее. Но стоит им оторваться от написанного – и тебя больше нет. Твоя жизнь обрывается. До тех пор, пока они не вернутся к чтению, чтобы узнать, что случилось с тобой дальше. Правда, так происходит не всегда: если история слишком скучная, они бросают ее, и тогда ты навсегда исчезаешь в черной бездне небытия.
Мирон почувствовал, как внутри что-то надломилось. В груди заныла обида от осознания простой и горькой истины: его отчаянное стремление выбраться из проклятого дома, забитого чудовищными монстрами, было всего лишь прихотью жалкого графомана, сочинявшего бездарный рассказ на потеху любителям страшных историй.
– В таком случае нет никакой гарантии, что и ты не являешься чьим-то вымыслом, – со злой усмешкой процедил Мирон, желая хоть немного задеть своего создателя.
Первоисточник пожал плечами: казалось, высказанная Мироном идея нисколько его не удивила.
– Я уже думал об этом. Возможно, в этот самый момент кто-то пишет историю обо мне.
– Историю о писателе-неудачнике, который не может придумать финал для жалкого рассказа, – с презрением в голосе подытожил Мирон, не без удовольствия отметив, как по лицу Первоисточника пробежала тень недовольства и раздражения.
