– Лиля? – я боялась, что это незнакомое лицо сейчас откроет рот, и скажет незнакомым голосом, что не знает меня, потому что это какой-то восьмидесятый уровень везения, а у таких как я с везением туговато.
– Да, Мань, если это ты, значит вселенная – мудрая штука, – она потянулась ко мне и обняла. Я сжала ее так, что она резко выдохнула.
Мы стояли молча в слезах, и обе боялись заговорить, наверно, потому что боялись разрушить волшебство. Я всю неделю пыталась понять, что мне делать и как жить дальше, и теперь все мои мысли и планы были разорваны в клочья тремя лучшими на свете словами, что я уяснила с детства: «я не одна».
– Лиля, я не знаю, что произошло, и почему мы здесь, но это же не значит, что мы просто сдохли и оказались здесь? – я чуть отстранилась, и увидев незнакомое лицо, снова чуть опешила.
– Ты прыгнула, и я видела, как быстро движется лайнер. Ты не умеешь плавать, детка. Я кричала, когда прыгала за тобой, чтобы люди увидели нас, но, музыка была такой громкой, и я не помню, что было дальше. После секунды, когда надо мной закрылась вода я очнулась здесь в страшном бреду. Я думала, что умираю, и все это – кошмар, но три дня назад мне стало легче, – она снова тянулась чтобы обнять меня, и этот ее привычный жест из детства доказывал, что это она.
Мы сели на пол, прижавшись к борту, и вся суета, что царила сейчас на палубе, была нам очень кстати. Маргрет, всеми своими чакрами пыталась наладить связь со своим Богом – она, подняв руки вверх ходила по палубе и пела псалмы. За ней ходили пара сестер, что приставил к ней капитан, видимо он понял, что с ней не все в порядке, и дама в любой момент может оказаться за бортом. Девушки из «команды» Бетти смеялись и шутили, обнимались с моряками, и объясняли это тем, что на берегу их ждут мужья, и это их последний девичник.
– Мань, дело в том, что это не Вирджиния, и мы не на юге, это сильно севернее, и я пытаюсь понять хоть примерно где мы находимся. Джеймстаун, в который везли нас, был бы сейчас в это время, очень кстати, но это не он.
– Ну, может, они поймут, и мы доплывем до него? – мы перешли на русский, потому что так наши разговоры точно никто не разберет.
